100 великих авантюристов
Шрифт:
Бывший боярский слуга и расстрига Отрепьев, оказавшись на гребне народного выступления против Годунова, попытался сыграть роль казацкого атамана и народного вождя. Именно это и позволило авантюристу, явившемуся в подходящий момент, воспользоваться движением в корыстных целях.
Покинутый большей частью наемников, Отрепьев спешно формировал армию из непрерывно стекавшихся к нему казаков, стрельцов и посадских людей. Самозванец стал вооружать крестьян и включил их в свое войско. Войско Лжедмитрия тем не менее было наголову разбито царскими воеводами в битве под Добрыничами 21 января 1605 года. При энергичном преследовании воеводы могли бы захватить самозванца или изгнать его из пределов страны, но они медлили и топтались на месте. Бояре
Обуреваемый страхом перед самозванцем, Годунов не раз засылал в его лагерь тайных убийц. Позже он приказал привезти в Москву мать Дмитрия и выпытывал у нее правду: жив ли царевич или его давно нет на свете.
13 апреля 1605 года Борис скоропостижно умер в Кремлевском дворце. Передавали, будто он из малодушия принял яд. Находившийся при особе царя во дворце Яков Маржарет засвидетельствовал, что причиной смерти Бориса явился апоплексический удар.
Незадолго до кончины Годунов решил доверить командование армией любимому воеводе Петру Басманову, отличившемуся в первой кампании против самозванца. Молодому и не слишком знатному воеводе предназначалась роль спасителя династии. Последующие события показали, что Борис допустил роковой просчет.
Между тем Лжедмитрий медленно продвигался к Москве, посылая вперед гонцов с письмами к столичным жителям. Когда разнесся слух о приближении «истинного» царя, Москва «загудела как пчелиный улей»: кто спешил домой за оружием, кто готовился встречать «сына» Грозного Федор Годунов, его мать и верные им бояре, «полумертвые от страха, затворились в Кремле» и усилили стражу. Военные меры имели своей целью «обуздать народ», ибо, по словам очевидцев, «в Москве более страшились жителей, нежели неприятеля или сторонников Димитрия».
1 июня посланцы Лжедмитрия Гаврила Пушкин и Наум Плещеев прибыли в Красное село, богатое торговое место в окрестностях столицы. Их появление послужило толчком к давно назревавшему восстанию. Красносельцы двинулись в столицу, где к ним присоединились москвичи. Толпа смела стражу, проникла в Китай-город и заполнила Красную площадь. Годуновы выслали против толпы стрельцов, но они оказались бессильны справиться с народом. С Лобного места Гаврила Пушкин прочитал «прелестные грамоты» самозванца с обещанием многих милостей всему столичному населению — от бояр до «черных людей».
Годуновы могли засесть в Кремле «в осаде», что не раз спасало Бориса. Но их противники позаботились о том, чтобы крепостные ворота не были заперты. Вышедшие к народу бояре одни открыто, а другие тайно агитировали против Федора Борисовича. Бывший опекун Дмитрия, Богдан Вельский всенародно поклялся, что сам спас сына Грозного, и его слова положили конец колебаниям толпы. Народ ворвался в Кремль и принялся громить дворы Годуновых. Посадские люди разнесли дворы многих состоятельных людей и торговцев, нажившихся на голоде.
Водворившись в Кремле, Богдан Вельский пытался править именем Дмитрия. Но самозванцу он казался слишком опасной фигурой. Свергнутая царица была сестрой Вельского, и Отрепьев не мог поручить ему казнь семьи Бориса Годунова. Вельский вынужден был уступить место боярину Василию Голицыну, присланному в Москву самозванцем.
Лжедмитрий медлил и откладывал въезд в Москву до той поры, пока не убрал все препятствия со своего пути. Его посланцы арестовали патриарха Иова и с позором сослали его в монастырь. Иова устранили не только за преданность Годуновым. Отрепьева беспокоило другое. В бытность дьяконом самозванец служил патриарху и был хорошо ему известен. После низложения Иова князь
20 июля Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Но уже через несколько дней раскрылся заговор бояр против него. Василий Шуйский был уличен в распространении слухов о самозванстве нового царя и, отданный Лжедмитрием под суд собора, состоявшего из духовенства, бояр и простых людей, был приговорен к смертной казни. Лжедмитрий заменил ее ссылкой в галицкие пригороды, но затем вернул Шуйского и его двух братьев с дороги и, простив, возвратил им имения и боярство.
Петр Иов был низложен и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий, который 21 июля и венчал Лжедмитрия на царство. Как правитель, самозванец отличался энергичностью, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами. «Остротою смысла и учением книжным себе давно искусив», — говорил о нем князь Хворостинин.
Лжедмитрий ввел в думу в качестве постоянных членов высшее духовенство; учредил новые чины на польский манер: мечника, подчашия, подскарбия. Он принял титул императора или цезаря, удвоил жалованье служивым людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство. Лжедмитрий хотел сделать свободным выезд своим подданным в Западную Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал создать союз против Турции, в который вошли бы Германия, Франция, Польша, Венеция и Московское государство. Его дипломатические отношения с папой и Польшей преследовали главным образом эту цель, а также признание за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрий покорное орудие своей политики, просчитались. Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов. Лжедмитрий отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь.
10 ноября 1605 года состоялось в Кракове обручение Лжедмитрия, которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 8 мая 1606 года в Москве был заключен и брак самозванца с Мариной Мнишек.
Царь Дмитрий все еще был популярен среди москвичей, но их раздражали иноземцы, прибывшие в столицу в свите Мнишеков. Безденежные шляхтичи хвастались, что посадили на Москве «своего царя». Поляков, кстати, среди них было не так уж и много: явно преобладали выходцы с Украины, из Беларуси и Литвы, многие были православными. Но их обычаи, поведение, наряд резко отличались от московских и уже этим раздражали. Москвичей выводили из себя постоянные салюты из огнестрельного оружия, к которым пристрастились шляхтичи и их слуги. Дошло до того, что иноземцам перестали продавать порох.
Воспользовавшись раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и позволявших себе разные бесчинства, мятежные бояре во главе с Василием Шуйским в ночь с 16 на 17 мая ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль.
Лжедмитрий, ночевавший в покоях царицы, бросился в свой дворец, чтобы узнать, что происходит. Завидев подступившую к Кремлю толпу (из охранявших царя 100 «немцев» Шуйский предусмотрительно отослал с вечера 70 человек; оставшиеся не смогли оказать сопротивления и сложили оружие), царь пытался спуститься из окна по лесам, устроенным для иллюминации. Если бы ему удалось уйти из Кремля, кто знает, как повернулись бы события. Но он оступился, упал и повредил ногу. Лжедмитрий пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что царь был самозванцем. Тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.