100 великих катастроф (с илл.)
Шрифт:
Капитан «Пацифика» вызвал по радио капитана «Амоко Кадиса» и предложил спасательный контракт. Однако Паскаль Бердари отвечал, что пока для такого контракта нет оснований, другое дело – обычная буксировка. Пока шел торг, «Амоко Кадис» еще более приблизился к подводным скалам у острова Уэссан. Прикинув расстояние, Бердари почувствовал безвыходность своего положения и дал согласие на контракт.
С огромным трудом в условиях штормовой погоды «Пацифик» взял супертанкер на буксир и удерживал его против ветра и волн почти три часа, после чего буксирный конец лопнул. Еще три часа ушло, чтобы завести новый конец. За это время неуправляемый «Амоко Кадис» уже вплотную приблизился к скалам. И когда второй конец разорвался, словно это была всего лишь тонкая нить, супертанкер понесло на скалы.
Раздался страшный скрежет, и супертанкер сел на камни. Яростные волны сотрясали корпус судна, намертво захваченного подводной западней. Капитан «Амоко Кадиса» приказал подать сигнал бедствия сигнальными ракетами, но было уже слишком поздно. «Амоко Кадис» медленно кренился и оседал на корму. Огромные волны хозяйничали на палубе, разбиваясь о надстройку. В воздухе стоял сплошной туман из леденящих брызг.
Спасательные буксиры и подошедшие к танкеру рыболовецкие сейнеры и боты были бессильны что-либо сделать для спасения «Амоко Кадиса». С помощью французских вертолетов началась операция по спасению экипажа, и удалось спасти всех его членов.
Утром 17 марта опустевший супертанкер переломился у надстройки. В море хлынула нефть, быстро растекаясь на запад и юго-запад по направлению к берегу. По ориентировочным расчетам специалистов, к концу суток вытекло ее восемьдесят тысяч тонн. Французское и английское правительства приняли экстренные меры и направили сюда военные корабли с химикатами, концентрирующими и осаждающими нефть. В ночь на 18 марта, когда ветер начал стихать, к «Амоко Кадису» подошел танкер «Дарина», чтобы перекачать оставшуюся нефть, но все попытки сделать это были безуспешны. А между тем «черный прилив», накатываясь на берег, покрывал пляжи и загрязнял прибрежные утесы. В деревушке Портсалле, откуда еще и теперь хорошо видны возвышающиеся над водой три палубы, труба и надстройка растерзанного океаном супертанкера, рыбаки оцепенело смотрели на коричневую масляную пленку, колыхающуюся в океане, и на загрязненные берега.
Предложение поджечь нефть напалмом было отвергнуто сразу же, поскольку от огня могли пострадать постройки на берегу. Да, кроме того, удалить таким способом можно не более двадцати процентов нефти, к тому же при этом образуются тяжелые фракции, которые осядут на дно. В первые дни после катастрофы борьба с загрязнением велась лишь с помощью детергентов и сорбирующих гранул. Тысячи добровольцев и воинские части вычерпывали нефть по всему загрязненному побережью. Вдоль берега были сооружены плавучие защитные боны длиной более десяти миль, но помогали они мало. Было подсчитано, что к полудню 21 марта в море вытекло более 170 тысяч тонн нефти.
На другой день, 22 марта, шторм начал стихать. Воспользовавшись улучшением погоды, на «Амоко Кадис» высадились специалисты, которые попытались заделать пробоины или хотя бы организовать перекачку оставшейся нефти. Однако и эти операции не удались. Итак, практически все 223 тысячи тонн нефти, не считая запаса на собственные нужды танкера, оказались в океане. Журналисты назвали аварию с «Амоко Кадис» катастрофой века. Действительно, количество сырой нефти, разлившейся в океане, было значительно большим, чем при всех предыдущих авариях супертанкеров. Поскольку катастрофа произошла очень близко от берега, а ветры в марте постоянно дули с запада, от «черного прилива» значительно пострадало все побережье Бретани.
Специалисты впоследствии установили, что из-за низкой вязкости нефти и значительного содержания в ней легких фракций в штормовом море они осели на значительные глубины, прежде чем испарились в атмосфере. Позже, когда ветры сменились на более южные, нефтяные пленки оторвались от берега и поплыли в сторону Нормандских островов.
Для определения размеров катастрофы и ущерба от нее была организована специальная исследовательская программа. Первая часть ее была посвящена сбору, идентификации и подсчету погибших беспозвоночных, рыб и птиц. Особое внимание уделялось промысловым объектам – водорослям, ракообразным, рыбам (прежде всего из семейства тресковых) и устрицам. Глава научной группы Хесс (США) впоследствии признавался, что им еще «никогда не приходилось видеть биологический ущерб на такой огромной площади ни в одном из предыдущих нефтяных загрязнений».
Две недели спустя сырая нефть полностью рассеялась в штормовом океане. Особенно сильно были повреждены морские организмы в приливной волне и на мелководье. Нефть оказала свое губительное воздействие и на морских птиц – было собрано более 4500 погибших пернатых. Особенно пострадали гагарки. Орнитологи опасаются, что влияние нефтяного загрязнения скажется на популяции птиц далеко за пределами района непосредственной катастрофы.
Промысловое рыболовство в районе нефтяного загрязнения возобновилось только через месяц. Часть своего улова рыбаки отдавали биологам на исследование, и те обнаружили на жабрах и в тканях многих рыб присутствие нефти. Влияние ее сказалось и на омарах: икра их оказалась недоразвитой из-за высоко содержания углеводородов, хотя сами омары казались вполне съедобными.
Авария супертанкера «Амоко Кадис» привела, может быть, к самой большой для того времени экологической катастрофе, вызванной разливом нефти в море. В прибрежных водах, на побережье, в заливах, бухтах и устьях рек погибли многочисленные представители флоры и фауны. А ведь это была область с развитой рыболовной, рыбоводной и устричной промышленностью, которая давала Франции более трети ее продуктов моря. Кроме того, Бретань играет немалую роль в индустрии французского туризма. Источника существования лишились не только рыбаки, сборщики водорослей и работники устричных плантаций, но и владельцы и служащие отелей, торговцы и коммерсанты. Впоследствии один старый рыбак говорил: «Никто не может сказать, сколько потребуется лет, чтобы все стало, как прежде, – пять или пятьдесят. Все живое в море погибает. Для нас это полное разорение. Больше никто не увидит знаменитой портсалльской рыбы».
О вреде, который наносит всему живому нефтяное загрязнение, писал (по другому поводу) знаменитый исследователь морей и океанов Ж.И. Кусто. Он предпринял специальное исследование коралловых джунглей Красного моря и Индийского океана, и сделанные им выводы были очень печальными. В своей книге «Жизнь и смерть кораллов» (совместно с Ф. Диоле) он писал: «Обитатели мира кораллов отличаются от остальных представителей морской фауны. Они более уязвимы и гибнут гораздо скорее из-за вмешательства человека, потому что в отличие от тюленей и морских слонов они не могут спастись бегством, не могут укрыться в заброшенных уголках планеты. Рыбы-бабочки, обитающие среди рифов, ведут оседлый образ жизни, так же как и сидящие там животные, строящие банки и атоллы. Акропоры, поритесы, тридакны, спирографисы – это прикрепленные животные, они и гибнут там же, где живут».
Но даже если тюлени и морские львы и могут уплыть куда-нибудь подальше, им не всегда удается это сделать. После нефтяного разлива одного из танкеров («Эрроу») у берегов Шотландии в километре от берега было обнаружено несколько ослепших молодых тюленей, которые не могли найти дорогу к океану. Нефть залепила им глаза и ноздри. А после аварии супертанкера в проливе Санта-Барбара многие детеныши морских львов погибли, наглотавшись нефти. На берегу были обнаружены выброшенные морем дельфины с закупоренными нефтью дыхалами.