100 великих операций спецслужб
Шрифт:
Немцы, естественно, следили за Бролем, осуществляя и наружное, и агентурное наблюдение. Блайхеру стало известно, что Броль собирается свести с Кошкой некоторых английских агентов. Среди них был офицер Управления специальных операций и один из руководителей Сопротивления — «Лукас» — Пьер де Вомекур. Он попросил мэтра Броля организовать ему встречу с женщиной, которая, как он полагал, способна вывести его на связь…
Встреча состоялась в кафе "Георг V" на Елисейских Полях. Вомекур сообщил Кошке, что является британским офицером, и спросил, сможет ли она передать в Лондон несколько его сообщений. Кошка, проинструктированная Блайхером, дала согласие. Теперь по радиопередатчику Кошки
Выполняя указание Блайхера, Кошка познакомила его с Вомекуром, представив Блайхера одним из руководителей бельгийского Сопротивления, мсье Жаном Кастелем. На встрече Блайхер, сопровождаемый Кошкой, заявил Вомекуру, что в ряды Сопротивления проникло много уголовников, которые, получив в руки оружие, используют его в своих целях, а это может вызвать дополнительные репрессии со стороны немцев. Чтобы избежать этого, надо, мол, на каждого участника Сопротивления завести карточку с фотографией и передать в полицию, где настоящим участникам "свои люди" якобы выдадут новые паспорта на чужие фамилии. Кошка активно поддерживала эту идею, и Вомекур согласился!
Звучит чудовищно! Неужели так наивны были эти люди, герои Сопротивления? Неизвестно, воплотилась ли в жизнь эта преступная идея, так как произошли новые события.
Неожиданно в Париже появляется Сюзанна, и Хуго Блайхер начинает жить "на два дома": по любви — с Сюзанной и по расчету — с Матильдой. Женщины, конечно, ненавидят друг друга, ревнуют, завидуют. Один из предметов зависти — новая шикарная спортивная машина, на которой Кошка разъезжает по Парижу.
Ревность толкает Кошку на отчаянный шаг. Она решает бежать на неоккупированную территорию Франции, идет за документами к подпольщику Анри Койену и признается ему во всем: и в предательстве, и в любви к Блайхеру.
Койен, человек честный и порядочный, но трусоватый, дает ей совет:
— Немцы относятся к вам хорошо, будьте благоразумны и возвращайтесь к Блайхеру.
Блайхер вычислил Койена, за которым давно следил, перехватил у него Кошку и задержал подпольщика. Взяв с него слово, что он никому не сообщит о признании Кошки, Блайхер вскоре отпустил его. Тот сдержал слово! Во время следствия по делу Кошки 27 июля 1945 года Койен показал: "О том, что мадам Каррэ стала агентом абвера, я в Виши не сообщал…" И Кошке продолжали верить. Блайхер сумел использовать ситуацию. Через Койена он запустил дезинформацию по вопросу, которым очень интересовались англичане: о том, что германские крейсеры «Шарнхорст», "Гнейзенау" и "Принц Евгений" не готовы к выходу в море и для их ремонта потребуется несколько месяцев.
Примирение Кошки с Блайхером было бурным. В благодарность за прощение она выдала ему еще одного подпольщика, Рене Леграна, крупного торговца, который передавал сведения о немецких судах, пытающихся прорвать блокаду. Причем не просто сообщила о нем, а спровоцировала Леграна, симулировав ранение своей правой руки и заставив его лично написать нужные сведения, чего он раньше никогда не делал. Легран был схвачен с поличным.
У Блайхера между тем возникли трудности. Лондон требует все новой информации. Информация есть, но он обязан давать противнику дезинформацию, которая готовится в централизованном порядке в штабе верховного командования. Иначе Блайхера могут обвинить в предательстве. Но на многочисленные запросы Блайхера ответ из штаба не поступает.
Лондон постоянно требует точных сведений о том, как обстоят дела с немецкими крейсерами. По своей инициативе Блайхер уже подсунул «дезу», но что сообщать дальше, он не знает. В любой день радиоигра может провалиться.
Из Лондона поступила радиограмма, что
В день, назначенный для прилета «Лайзендера», Вомекур, Кошка и "мсье Жан Кастель" отправились на машине в Лаас. Водителем был унтер-офицер абвера, представившийся "мсье Северином, участником бельгийского Сопротивления". Они провели ночь в машине, тесно прижавшись друг к другу, тщетно ожидая посадки самолета, который так и прилетел. Полузамерзшие, они вернулись в Париж. Вомекур продиктовал Кошке сердитое послание в Лондон, требуя объяснений.
В ответе говорилось, что полет не состоялся из-за погодных условий, и за Вомекуром прилетят 30 января. В назначенный день Вомекур, Кошка и "мсье Жан Кастель" вновь направились встречать самолет, снова провели ночь в засыпаемой густым снегом автомашине, но самолет и на этот раз не прилетел.
К этому времени у Вомекура стали возникать сомнения в отношении искренности Кошки и беспокойство, не находится ли он под слежкой. Подозрения переросли в уверенность после случая, который сильно скомпрометировал Кошку в его глазах. Он спросил, сможет ли она добыть фальшивые документы. На другой же день она появилась с впечатляющей коллекцией паспортов и удостоверений, которыми снабдил ее Блайхер. Это был, пожалуй, его единственный просчет.
О своих подозрениях Лукас решил предупредить Лондон. Сообщение он направил через Швейцарию, но оно, как было установлено позже, до Лондона так и не дошло. В создавшихся условиях Вомекуру ничего не оставалось делать, как ждать и удвоить бдительность.
С другой стороны, увеличилась и озабоченность немцев тем, что Лондон может догадываться о фиктивности новой «Интераллье». Доказательством этому служили два случая непоявления «Лайзендера» — возможно, они были вызваны не плохой погодой, а подозрениями Лондона. Немцы не могли исключать и возможность того, что Кошка ведет двойную игру. Тем временем англичане продолжали засыпать «Интераллье» запросами о состоянии крейсеров. И Блайхер, выяснив, что корабли полностью готовы к выходу в море, на свой страх и риск 2 февраля отправил радиограмму: "Кошка сообщает: Шарнхорст Гнейзенау Принц Евгений получили серьезные повреждения результате попадания бомб точка Предположительный срок ремонта из-за трудностей доставки запчастей не менее четырех месяцев точка".
А через несколько дней, в ночь на 12 февраля 1942 года, германская эскадра в полном составе вышла из Бреста и совершила небывалой смелости прорыв через Ла-Манш, куда до этого боялись заходить не только немецкие, но и английские суда. Это был триумф военно-морских сил Германии, не потерявших ни одного судна, и полное фиаско Британского адмиралтейства, захваченного врасплох, допустившего прорыв и потерявшего несколько эсминцев и шестьдесят восемь самолетов.
В своих воспоминаниях Черчилль писал: "В ночь с 11 на 12 февраля крейсеры «Шарнхорст», "Гнейзенау" и "Принц Евгений" вышли из Бреста в море… Мы же в это время посчитали необходимым направить почти все самолеты-торпедоносцы в Египет… В ходе ожесточенных воздушных боев с мощным немецким авиационным прикрытием мы понесли тяжелые потери… Утром 13 февраля все немецкие корабли прибыли в свои порты. Эта новость привела британскую общественность в изумление и недоумение; случившееся было необъяснимо и расценивалось как свидетельство немецкого господства над проливами, что вызвало, естественно, народный гнев…"