100 великих оригиналов и чудаков (с илл.)
Шрифт:
Так и было сделано. Как показывает данный пример, проявлению самодурства способствуют не столько определенные черты характера, сколько социальные условия, позволяющие одним людям издеваться над другими.
…Некий князь задолжал Федор Ивановичу по векселю значительную сумму. После нескольких отсрочек, так и не дождавшись долга, Толстой написал ему: «Если Вы к назначенному числу не выплатите долг свой сполна, то не пойду я искать правосудия в судебных местах, а отнесусь прямо к лицу Вашего Сиятельства». Долг был выплачен.
Во время одного из скандалов, как рассказывают, Федор Толстой после игры несправедливо приписал Павлу Нащокину долг в 20 тысяч
– Это достанется вам после моей смерти. Зато в суде и полиции вам придется заплатить не одну тысячу, чтобы скрыть преступление. Стреляйте!
– Молодец! – воскликнул Федор Толстой. Они остались друзьями. (Не напоминает ли это поведение бессмертного Ноздрёва из «Мертвых душ»?)
Федор Толстой удостоился эпиграммы от Александра Пушкина:
В жизни мрачной и презренной Был он долго погружен, Долго все концы вселенной Осквернял развратом он. Но, исправясь понемногу, Он загладил свой позор, И теперь он – слава богу — Только что картежный вор.Может показаться странным, что в такого субъекта была выпущена лишь эта единственная сатирическая стрела. Однако приходится помнить, что граф Федор Толстой не только порой плутовал, играя в карты, но и отменно стрелял, по малейшему поводу вызывая обидчика на дуэль.
У него было 12 детей; брак с цыганкой, не освященный в церкви, оказался прочным. Но, как часто бывало в те времена, дети его долго не жили. Говорят, после смерти каждого ребенка он вычеркивал одного из списка людей, убитых им на дуэли. Когда умер одиннадцатый ребенок, он зачеркнул последнее имя и облегченно вздохнул. Действительно, только одна его дочь Прасковья намного пережила своего отца.
П.П. Свиньин
Павел Свиньин
Под таким заглавием Пушкин написал сатирическую сказочку про одного своего доброго знакомого:
«Павлуша был опрятный, добрый, прилежный мальчик, но имел большой порок. Он не мог сказать трех слов, чтобы не солгать. Папенька его в его именины подарил ему деревянную лошадку. Павлуша уверял, что эта лошадка принадлежала Карлу ХII и была та самая, на которой он ускакал из Полтавского сражения. Павлуша уверял, что в доме его родителей находится поваренок-астроном, форейтор-историк и что птичник Прошка сочиняет стихи лучше Ломоносова. Сначала все товарищи ему верили, но скоро догадались, и никто ему не хотел верить даже тогда, когда случалось ему сказать правду».
Павел Петрович Свиньин (1787–1839) – герой этого дружеского шаржа. Он был одарен немалыми способностями. Но так уж сложилась его судьба, таким уж был его отчасти ветреный, легкомысленный характер, что ни одна из них не развернулась в полноценный талант. Его можно отнести к неугомонному племени авантюристов, искателей приключений, но не из числа злодеев.
Писатель Валентин Пикуль высказался о
«Этого человека, казалось, собирали по кусочкам, словно мозаику из различных узоров смальты: окончил Благородный пансион в Москве, Академию художеств в Петербурге, плавал переводчиком на эскадре Сенявина, побывал в плену у англичан, занимался матросской самодеятельностью, стал академиком за картину «Отдых после боя князя Италийского графа Суворова», он же писатель, дипломат, хороший литограф, и на все руки мастер… Все это в двадцать четыре года!»
Родился он в усадьбе Ефремово Костромской губернии в семье отставного лейтенанта флота Петра Никитича Свиньина. Обучался сначала дома, затем был отдан в Московский университетский благородный пансион, где в разные годы учились многие знаменитые люди России. Участвовал в литературном обществе и печатался в пансионском литературном журнале.
Поступив в Петербургскую Академию художеств, Павел Свиньин проявил себя неплохим рисовальщиком. Однако занятие живописью его не привлекало. Прекрасное знание иностранных языков позволило ему поступить на службу по ведомству иностранных дел. Его назначили переводчиком на боевой корабль «Рафаил», который в 1806 году из Балтики был направлен для пополнения средиземноморской эскадры адмирала Д.Н. Сенявина, ведущей совместно с англичанами боевые действия против французов и турок.
Во время длительного морского перехода на стоянках в иностранных портах он имел возможность наблюдать жизнь и нравы цивилизованных западноевропейцев. Действительно, внешние впечатления были самые благоприятные. Довелось любоваться опрятными домиками и двориками английских селян, отменными дорогами. Картина идиллическая, если бы не попадались порой у дороги виселицы с телами повешенных (в России тогда смертных казней не было более полувека).
Участвовал он в сражении за крепость Тенедос 12 марта 1807 года. «Рафаил», несмотря на полученные 20 пробоин, нанес большой урон туркам, прозвавшим корабль «ужасным черным». Побывал он и в Дарданелльской баталии 10 мая 1807 года, когда в результате стремительной атаки русских судов турки потеряли до 2000 убитыми, а через месяц – в сражении у острова Лемнос, где вражеским ядром был разорван командир корабля Д.А. Лукин – легендарный «русский Геркулес».
Однако в порту Лиссабона эскадру адмирала Сенявина блокировали англичане. Они превратились в противников после того, как в Тильзите (Восточная Пруссия) 25–27 июня Россия заключила мирный договор с Францией.
Свиньина отправили в Петербург с донесениями. В столице он пробыл недолго: был прикомандирован к русской дипломатической миссии в Североамериканских Соединенных Штатах. Там он издал на английском языке «Очерки о Москве и Санкт-Петербурге» со своими иллюстрациями. (Столетие спустя в США издали его акварели американского цикла, а еще через полвека ленинградский Русский музей приобрел два альбома его рисунков с видами Америки.)
В Филадельфии Свиньин подружился с высланным в Америку французским генералом Моро – идейным противником Наполеона Бонапарта и соперником его боевой славы. В 1813 году император Александр I пригласил Моро принять участие в совместной борьбе с Наполеоном. Свиньин организовал тайный отъезд генерала из Америки в Европу на быстроходном бриге «Ганнибал» и сопровождал его в пути. Был он рядом с французским генералом во время сражения под Дрезденом в августе того же года, когда Моро был ранен в ногу, которую пришлось ампутировать. Свиньин находился с генералом до самой его смерти 2 сентября в чешской деревеньке Лауны.