100 великих тайн Первой мировой
Шрифт:
В германской ноте было заявлено, что в случае вступления Турции в войну с Антантой Германия обеспечит ей содействие в отмене режима капитуляций и окажет «добрые услуги» для достижения между Турцией и Болгарией соглашения о территориальных уступках туркам в недавно завоеванной болгарами части Фракии.
Если же Греция вступит в войну на стороне Антанты и будет побеждена, то Германия добьётся возвращения Турции островов в Архипелаге, потерянных ею в результате Первой Балканской войны. Германское правительство также обещало «исправить восточные границы Оттоманской империи таким образом, чтобы обеспечить непосредственное соприкосновение Турции с мусульманским населением России». Правда, все эти щедрые обещания имели смысл только в том случае, если «Германия и её союзники выйдут из войны победителями и будут в состоянии диктовать её участникам свою волю».
Германский адмирал
12 октября 1914 года на заседании центрального комитета партии «Единение и Прогресс» было решено вступить в войну. Как утверждал в мемуарах ее видный функционер Мевлян-заде Рифат, Энвер-паша, агитируя за участие Турции в войне на стороне Германии, заявил: «Германия согласна, чтобы мы отвоевали Египет, Кавказ и даже Иран… Мы сможем открыть путь к Турану и осуществить единение турок». В середине октября был подписан германо-турецкий протокол, согласно которому Турция обязалась вступить в войну сразу же по получению германского займа в 2 млн фунтов золотом. Тогда военный министр Энвер-паша в согласии с главой германской военной миссии генералом Лиманом фон Сандерсом организовал нападение германо-турецкого флота 29–30 октября 1914 года на русские черноморские порты. В Стамбуле было объявлено, что обстрел Черноморского побережья был совершён в ответ на попытку русского военного корабля расставить мины у Босфора. В ночь на 29 октября 2 турецких миноносца вошли в одесскую гавань, потопили русскую канонерскую лодку «Донец», а утром 29 октября «Гебен» бомбардировал Севастополь, несмотря на присутствие там всего русского флота, и потопил минный заградитель. 30 октября утром крейсеры «Бреслау» и «Гамидие» обстреляли Новороссийск и Феодосию, заминировали Керченский пролив и потопили несколько судов. Россия в ответ 1 ноября объявила войну Турции. В царском манифесте говорилось: «… Безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря». За Россией последовали Англия и Франция. 3 ноября англо-французский флот произвел первую бомбардировку Дарданелл.
2 ноября русская Кавказская армия перешла границу. В тот же день турки начали наступление на Карс и Батум. 11 ноября турецкий султан провозгласил «джихад» (священную войну против неверных) и объявил войну Англии, Франции и России.
Обращаясь к армии, флоту и «моим героическим солдатам», султан заверил их в конечной победе, поскольку их «братьями по оружию» являются две «самые храбрые и сильные армии в мире» — германская и австро-венгерская. Одновременно Энвер-паша как вице-генералиссимус опубликовал обращение к турецкой армии, выразив уверенность, что «враги будут разгромлены» истинными сынами героев османского прошлого, которые должны идти «вперёд и только вперёд, ибо победа, слава, героическая смерть и райское блаженство — всё это для тех, кто идет вперёд». В свою очередь в воззвании, выпущенном младотурецким правительством, утверждалось: «Наше участие в мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации… ведёт нас к уничтожению нашего московского врага, чтобы установить естественные границы нашей империи, которые включат и объединят все ветви нашей расы».
В ходе Саракамышской операции в конце 1914 — начале 1915 года турецкие войска были разгромлены русской Кавказской армией. Однако Черноморские проливы теперь были закрыты, и Россия лишилась возможности получить вооружение и снаряжение от союзников наиболее коротким и удобным южным путём. Оставался только северный путь через Мурманск и Архангельск. Но он был значительно длиннее, зимой проходил по морям, покрытым льдом, и находился под ударами немецких подводных лодок. К тому же железнодорожная сеть на севере России была неразвита. Мурманскую дорогу строили уже в годы войны. Восточный же маршрут, через Владивосток и Транссибирскую магистраль, был очень
Тайна германских военных преступлений
Тема военных преступлений противника играла важную роль в пропаганде любых враждующих блоков. Но поскольку вплоть до самого конца войны чужие территории оккупировали главным образом войска Германии и Австро-Венгрии, именно эти державы давали больше всего материалов для подобной пропаганды. При этом пропагандистские атаки концентрировались главным образом на Германии, поскольку по отношению к многонациональной Австро-Венгрии неизбежно возникал трудноразрешимый вопрос, военнослужащие какой национальности совершили то или иное преступление. Ведь ряд национальностей Австро-Венгрии пользовался поддержкой со стороны Антанты.
Германская армия, оккупировав Бельгию и Северную Францию, столкнулась, как утверждали немецкие газеты, с сопротивлением партизан-франтиреров. Для устрашения бельгийцев, а затем и французов расстреливались заложники, сжигались деревни и обстреливались артиллерией города. Антверпен бомбили «цеппелины». Всего жертвами германских репрессий в Бельгии стали примерно 5 тыс. мирных жителей. Число жертв германских военных преступлений во Франции в 1914 году, когда как раз и была совершена основная часть военных преступлений, оценивается в 1 тыс. человек, а общее число жертв военных преступлений — в 1,5 тыс. человек. 700 мужчин призывного возраста из Эйсдена были направлены на работу в Германию.
25 августа 1914 года германские войска захватили Лувен и уничтожили библиотеку Лувенского университета. В огне исчезли 230 000 средневековых книг и рукописей. В городе были убиты 248 жителей, были отмечены изнасилования и грабежи. Около 2000 зданий были разрушены и большое количество сырья, продовольствия и промышленного оборудования было переправлено в Германию. Позднее немцы ссылались на то, что в Лувене по германским войскам стреляли бельгийские жители, которые также подавали сигналы бельгийской армии с крыш. Бельгийцы же настаивали, что это немцы стреляли друг в друга в темноте. Кто в кого стрелял, так и не было точно установлено. Генерал фон Лютвиц, губернатор Брюсселя, заявил: «В Лувене произошла неприятная вещь. Сын местного бургомистра застрелил нашего генерала. Жители стреляли по войскам… Теперь, конечно, нам придется разрушить город».
Уничтожение библиотеки, о чем официально сообщила американская миссия, вызвало протест бельгийского правительства, обращенный к мировой общественности. В иностранных газетах появились репортажи о разрушении города.
Правительство Германии направило телеграмму своему посольству в Вашингтоне, в которой говорилось, что из-за «вероломного» нападения бельгийского населения «Лувен был наказан разрушением города».
Сообщения в иностранной прессе о бомбардировке Лувена появились 29 августа 1914 года, а уже на следующий день уничтожение Лувена было остановлено. В тот же самый день в официальном коммюнике германское Министерство иностранных дел заявляло, что «вся ответственность за эти события ложится на бельгийское правительство», не забыв повторить обычные обвинения в том, что «женщины и девушки принимали участие в стрельбе и ослепляли наших раненых, выкалывая им глаза».
Газета «Кельнише Цайтунг» писала 10 февраля 1915 года: «У нас у всех было принято за принцип, что за провинность одного отвечает вся целиком группа, к которой он принадлежит. Деревня, из которой стреляли по нашим войскам, должна быть сожжена. Если не найден истинный виновник, то из среды населения должны быть выбраны несколько его представителей, которые, согласно законам военного времени, должны быть казнены… Невинные должны нести наказание вместе с виновными; и если этих последних нельзя найти, то за них должны поплатиться невинные: и это не потому, что преступление было совершено, а чтобы оно не повторилось впоследствии. Всякий раз, когда сожжена какая-нибудь деревня, когда казнены какие-нибудь заложники, когда рассеяны жители какой-нибудь общины, где взялись за оружие против наших наступающих войск, — всякий раз это служит лишь предупреждением для областей еще не занятых. Нет никакого сомнения, что ради такого же предупреждения были истреблены огнем Баггис, Эрве, Лувен и Динан».