100 великих тайн Земли
Шрифт:
Зодчий, главным строительным средством которого стал рельеф, намеревался понизить уровень Средиземного моря на две сотни метров. Занимаемая им площадь сократится на 20 %, зато между Европой и Африкой появится «ничейная полоса» почти в 600 тысяч квадратных километров – огромный целинный простор, равный Франции и Нидерландам, вместе взятым. Соединившись, Европа и Африка постепенно превратятся в один экономический и хозяйственный регион – Атлантропу.
В 1920—1930-х годах все мечтали о новых глобальных проектах. На востоке Европы строили «новый мир», в Центральной Европе – «новый порядок», в Северной Америке насаждали «новый экономический курс», а к югу от Европы из пучины вод должен был показаться новый континент – Атлантропа.
Вся она
Чертеж некоторых элементов Атлантропы
Зёргель, «великий маг и инженер географических наук», не оставил в покое и тропическую Африку. Он намеревался затопить бассейн реки Конго – большую часть территории Заира. По его расчетам, с появлением Конголезского моря площадью 900 тысяч квадратных километров климат в Африке изменится в лучшую сторону. Жара наконец отступит, и Центральная Африка превратится в такой же райский уголок, как острова Полинезии или Карибского моря, – в излюбленное место жизни и отдыха европейцев. Они расселятся по Африке, подобно тому как выходцы из Испании и Португалии населили некогда Южную Америку.
Черный континент срастется с Европой. Столицей новой империи – а Атлантропа в фантазиях Зёргеля превращалась в некое политическое образование, в «Соединенные Штаты Африки и Европы», – должен был стать возрожденный Карфаген.
На первый взгляд эта фантазия архитектора, возомнившего себя географом, экономистом и политологом, достойна присутствия разве что на страницах романов Герберта Уэллса. Однако она увлекла многих его коллег – тем более что была осуществима. Перечень специалистов, помогавших Зёргелю, читается как справочник «Кто есть кто в истории архитектуры».
Если обратиться к традиционной для тех десятилетий лексике, это был триумф человеческой воли, бросившей вызов Природе. И вызов был брошен очень кстати. Сама эпоха стала благодатным временем для утопий. Все, что прежде считалось невозможным для человека, теперь было позволено: в архитектуре, технике, науке, политике – и от утопий страдали уже не только народы, партии или общественные классы, но и природные феномены.
Любые утопии живут либо нашими надеждами, либо страхами. Первая мировая война не принесла в Европу стабильности. Сразу по ее окончании стали назревать кризисы. Многие со страхом смотрели в будущее, ожидая повторения бессмысленной бойни. А вот надежды других на «мир во всем мире» питали такие проекты, как Атлантропа. В те послевоенные годы Зёргель, как многие современники, мечтал о единой Европе, не разделенной границами и не охваченной враждой классов, партий и наций, Европе, не испытывающей недостатка ни в сырье, ни в дешевой энергии. Достичь этого можно было, считал он, лишь передав управление в руки технократов. Никогда прежде и, пожалуй, никогда позже люди не связывали с «всесилием техники» столько надежд, как в 1920-х годах. Казалось, можно все сделать по науке – спланировать, распределить, организовать, предусмотреть, создать «идеальный мир».
В свое время Зёргель был поражен, прочитав в одной из книг Уэллса о том, что во времена неандертальцев Средиземное море-де полностью пересохло, перегороженное цепью гор в районе Гибралтара, и лишь после таяния ледников бассейн его вновь наполнился водой. Сегодня слова Уэллса вызовут скептическую улыбку у географов, но Зёргель безоговорочно поверил в этот рассказ.
Так он пришел к идее перегородить Средиземное море искусственным способом. Сбывшийся план Зёргеля
Эти фантазии вызвали возмущение у жителей Южной Европы. Решительно ломался сам образ их жизни, связанный с морем. Через 30 лет после постройки плотины все портовые города Средиземноморья теряли выход к воде. Морские волки, веками кормившиеся дарами Нептуна, вдруг превращались в «сухопутных крыс». Архитектор, правивший судьбами мира, как Бог, мог предложить им два варианта: переселиться в новые города – все эти «Нью-Генуи» и «Нью-Мессины», которые будут построены вдоль новой береговой линии, либо все так же жить в старинных городах, ставших музеями под открытым небом, но жизнь будет пульсировать в стороне от них.
Как это часто бывает, работу над проектом приостановили вовсе не протесты местного населения, весь уклад жизни которого мог пострадать по прихоти одного технократа. Все решила власть. Мудрый, незаменимый правитель. Гитлер. Поначалу Зёргель рассчитывал на помощь нацистов, однако в Третьем рейхе скоро охладели к этому мирному проекту. Позднее, в разгар Второй мировой войны, Зёргелю запретят даже публиковать статьи об Атлантропе, превратив ее в еще одну крамольную мечту человечества.
…Мы крепки задним умом. Теперь-то мы знаем, что сооружение Гибралтарской плотины приведет к экологической катастрофе невиданных масштабов. Резко уменьшится количество воды, испаряющейся с поверхности Средиземного моря, а значит, и сократятся осадки во всем регионе. Одна засуха спешит сменить другую. Уровень грунтовых вод стремительно падает. Целинные земли, отвоеванные у моря, превращаются в пустыню. Мало того! Катастрофа будет не региональной, а мировой. «Ведь средиземноморская вода не может бесследно исчезнуть, – пишет немецкий климатолог Штефан Рамсторф. – Она окажется в других морях. Уровень Мирового океана повысится примерно на метр. Целые прибрежные регионы будут затоплены».
А ведь эта фантазия едва не сбылась!
Можно ли построить мост из Европы в Америку?
Немецкие дизайнеры Михаэль Хаас и Кай Цирц создали удивительный памятник архитектуры, подобного которому не знало человечество. Пока создали на бумаге. Однако, по их мнению, уже к середине века утопический проект станет явью. Громадный мост соединит Европу и Америку. Сам по себе этот мост превратится в новую часть света. Попробуем поверить этим визионерам и представим себе, что в XXI веке из Парижа в Нью-Йорк можно будет и впрямь добираться посуху.
…Итак, вторая половина столетия. Набережная французского города Сен-Назер, что лежит в 60 километрах от Нанта, на берегу Атлантического океана. Перед туристами, приехавшими сюда, открывается необычная панорама. Над перебегающими морскими волнами, на головокружительной высоте, простерлась еще одна линия горизонта. Ее сероватый точеный контур уходит вдаль, как будто сливаясь там с привычным для нас горизонтальным окоемом. Что же сместило наши представления о небосводе? Что рассекло его надвое? Трансатлантический мост! Он берет начало на западе Франции и вновь касается земли только в Бриджпорте (штат Коннектикут), на восточном побережье США.
Этот мост, протянувшийся на 3439 километров, соединил две части света и пролег над пустынными просторами Атлантики на высоте 800 метров. Вслед за Великой Китайской стеной это второй на Земле объект, возведенный человеком, который можно увидеть из космоса. Этот мост – более чем памятник архитектуры; он, скорее, провозвестник новой эпохи, которая окончательно свяжет народы Нового и Старого Света, не только их пространственно сблизит, но и, возможно, создаст единую атлантическую цивилизацию. Государства Европы и Северной Америки со временем будут все больше чувствовать себя частями одной целой страны.