100 великих замков
Шрифт:
Около 1640 года молодой человек записался на королевскую службу в гвардию под фамилией матери – де Монтескью. А поскольку тогда принято было иметь боевое прозвище, он придумал себе псевдоним «д'Артаньян» – по названию земель и замка, принадлежавших его матери.
Отличившись в осаде Арраса в 1640 году, где прошел школу молодечества с такими забияками, как Сирано де Бержерак, д'Артаньян с 1644 года стал служить в королевских мушкетерах. С 1646 года он находился в свите кардинала Мазарини, который его очень ценил и поручал
Год смерти д'Артаньяна известен точно: он геройски пал в 1673 году при осаде голландского города Маастрихт. Предание гласит, что бой был заведомо безнадежным, и д'Артаньяна, дослужившегося к тому времени до чина полевого маршала, просили в него не ввязываться. Но он якобы ответил: «Я – гасконец, и этим все сказано. Я должен там быть».
Потеряв всю семью (их сыновья прожили недолго), супруга д'Артаньяна отправилась оканчивать свои дни в монастырь, а родовой замок унаследовали родственники. Во время Великой Французской революции их потомки бежали в Испанию, а незадолго до Второй мировой войны родовое поместье гасконца купили англичане, но быстро с ним расстались. С послевоенных времен замком владеет семья Риспа, но и по сей день замок называется Кастельмор.
В 1840-х годах забытую уже к этому времени книгу Гатьена де Куртиля де Сандраса прочитал Огюст Маке – преподаватель истории лицея Карла Великого, и ему пришла в голову идея приключенческого «исторического» романа. Александр Дюма, ознакомившись с «мемуарами д'Артаньяна», тоже загорелся этой идеей. Писатель и историк начали вылавливать из старинной книжки сочные и странные имена – Атос, Портос, Арамис – и дали им новую жизнь. Они дописывали, переписывали, кроили и перекраивали произведение де Сандраса, в котором д'Артаньян – только грубый вояка, охотник за богатыми вдовами [50] , шпага и доверенное лицо кардинала Мазарини. Александр Дюма наградил его умом, храбростью, хитростью, верностью в дружбе, оживил и одухотворил его, и родился новый д'Артаньян – более славный, чем в мемуарах, и потому ставший бессмертным.
50
Он женился на мадам Анне де Шанлеси – наследнице многих имений.
Роман Александра Дюма «Три мушкетера» произвел фурор: имена д'Артаньяна и его верных друзей – Атоса, Портоса и Арамиса – были у всех на устах. А неистовый гасконец в глазах восторженной публики сделался национальным героем, которого возвели на пьедестал чуть ли не рядом с Жанной д'Арк. Патриоты добились установки мушкетерам памятников и открытия мемориальных досок в тех местах, где действовала отважная четверка.
В настоящее время в замке Кастельмор единственным местом, где более или менее сохранилась обстановка той эпохи, остается кухня. Стены из дикого камня, закопченный камин, медные кастрюли и сковородки, связки чеснока, темная массивная мебель… Среди сковородок есть одна довольно странная – с отверстиями по кромке и на длинной ручке. По ночам в замках было холодно, особенно зимой, и постель обогревали такой грелкой-сковородкой с углями внутри. Высокий шкаф – единственный сохранившийся современник д'Артаньяна, остальные вещи принадлежат к более позднему времени.
В старой библиотеке замка Кастельмор до сих пор хранится томик с пожелтевшими страницами: «Мемуары господина д'Артаньяна, капитан-лейтенанта 1й роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в правление Людовика Великого». А сам д'Артаньян стоит подбоченившись посередине каменной лестницы, спускающейся к реке Жер от собора Святой
Пиратская крепость Удайя
В переводе с арабского Рабат, вернее ар-Рибат, означает «лагерь», «укрепленное военное поселение». В VIII веке из далекого Хиджаза, с Аравийского полуострова, на территорию нынешнего Марокко пришли конные и пешие полчища арабов, ранее покорившие другие земли Северной Африки, начиная с Египта и Ливии. В своем движении на запад завоеватели натолкнулись на непреодолимое препятствие – безбрежное «Темное море», как они называли Атлантический океан.
Одна часть арабов форсировала Гибралтарский пролив и захватила многие провинции современной Испании, другая – двинулась на юг через Западную Сахару и Мавританию к Сенегалу. В Марокко, оттеснив коренное берберское население в Атласские и Рифские горы, арабы создали на равнинных просторах рибаты – военные поселения, и в их числе будущую столицу Марокко. Город Рабат был построен в XII веке во время правления династии Альмохадов. Глинобитные стены рибатов служили в те времена надежной защитой от набегов берберов и других племен Северной Африки. Ныне эти стены с башнями, тяжелые деревянные ворота которых были обиты железом, сохраняются как памятники старины – наряду с минаретом «Тур Хасан», мечетью Хасана и крепостью Удайя.
Старые стены этой крепости могли бы рассказать многое, если бы умели говорить. Помнят они паруса пиратских кораблей, наводивших ужас на купеческие суда и на жителей побережья Атлантики вплоть до Британских островов, слышали они и звон невольничьих кандалов. Эти стены были современниками знаменитых корсаров из Сале, имя которых стало нарицательным и распространялось вообще на всех пиратов Северной Африки. Об этих корсарах рассказывали легенды, ими пугали детей, а европейские монархи искали союза с ними, чтобы бороться со своими врагами.
Древний город Сале, получивший название от основанного еще римлянами города Сала, издавна стал прибежищем пиратов. Уже в XIV веке отсюда отплывали корабли «рыцарей удачи», но только в XVII веке пиратский промысел превратился в основное занятие жителей этих мест. А началось все в 1609 году, когда на берега реки Бу-Регрег, разделяющей слившиеся теперь города Рабат и Сале, прибыли бежавшие из Испании мусульмане, изгнанные в ходе реконкисты. Потом к ним присоединилось много соотечественников-единоверцев, которые спасались от инквизиции. Пришельцы обосновались на левом берегу реки в запущенном монастыре, построенном еще в Х веке, и под его стенами. Поселение назвали Новым Сале в отличие от старого Сале, расположенного на противоположном берегу. Старинные стены монастыря-крепости были восстановлены и подняты до высоты 8—12 метров, на них втащили самые мощные по тому времени пушки, отлитые в Голландии.
Среди изгнанников оказалось немало бывших судовладельцев, купцов и ростовщиков, которые успели прихватить на новую родину нажитые богатства. Движимые жаждой мщения, многие из них снарядили корабли, наняли команды и отправили их захватывать испанские суда, шедшие из колоний с драгоценными грузами, пряностями и рабами, либо в колонии – с оружием, мануфактурой и предметами роскоши.
Обстановка благоприятствовала корсарам: самые оживленные морские пути были как раз у берегов Марокко и западнее Гибралтара. Кроме того, европейским державам, занятым тогда Тридцатилетней войной 1618–1648 годов, было не до охраны этих путей, а в самом Марокко упадок правящей династии Саадийцев привел к обострению междоусобиц и фактическому отдалению окраинных районов, в том числе и Нового Сале.