100 запрещенных книг. Цензурная история мировой литературы. Книга 1

Каролидес Николай Дж.

На этот раз, в 1652 году, Аввакум пошел в Москву без семьи. В столице он устроился священником в Казанском соборе, настоятелем которого был Иван Неронов. Вскоре Аввакум вошел в кружок ревнителей благочестия, члены которого пропагандировали строгую церковную религиозность. В столице тогда как раз избирали патриарха, и Аввакум поддержал перед царем Алексеем Михайловичем кандидатуру своего будущего недруга. Однако после ареста 4 августа 1653 года Ивана Неронова Аввакум встает во главе старообрядческой оппозиции. Спустя некоторое время за активное участие в борьбе с нововведениями Никона протопопа заключили в Андрониев монастырь. После разнообразных издевательств Аввакума все-таки не расстригли, как многих его соратников, — благодаря заступничеству царя; протопопу предстояла ссылка в Сибирь, в Тобольск. Но и отсюда доносы погнали его

в Даурию, на границу Монголии. В скитаниях протопоп не раз чудом избегал смерти, от голода и холода умерли двое его сыновей.

В 1661 году царь вызвал Аввакума в Москву — мириться с церковью. По дороге, которая заняла три года, ссыльный протопоп неустанно обличал «безбожную лесть». В Кремле, где Никон уже потерял к тому времени все свое влияние (он сам оказался в опале), Аввакуму прощали все в обмен на обещание молчать. Автор «Жития» сдерживал свой «огнеопальный» дух полгода и, в конце концов, «паки заворчал». Власти ответили ссылкой — на этот раз на Крайний Север, в Пустозерск; но зимой добраться туда было трудно, поэтому Аввакума с семьей сослали поближе — в Мезень. В марте 1666 года протопопа снова вызвали в столицу: на этот раз в связи с созывом Церковного Собора, посвященного главным образом борьбе со старообрядцами. После полутора лет уговоров и наказаний упорного традиционалиста вместе с другими идеологами старообрядчества расстригли, предали проклятию и в августе 1667 года отправили в Пустозерск. Тем временем, в 1670 году на его соратников обрушилась новая волна репрессий; только покаяние смогло заменить сыновьям протопопа Ивану и Прокопию виселицу на тюремное заключение. Однако террор не смиряет воинственного заключенного: в 1676 году он пишет царю Федору Алексеевичу вызывающую по тону челобитную.

После выступлений московских старообрядцев в январе 1681 года церковные власти разрешили царю Федору Алексеевичу поступать с раскольниками по своему усмотрению. В Пустозерске 14 апреля 1682 года Аввакум вместе с попом Лазарем, иноком Епифанием и дьяконом Федором был сожжен на костре «за великие на царский дом хулы».

ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

Борьба русской церкви с «отреченными», или «ложными», «сокровенными», то есть еретическими книгами началась почти сразу после христианизации Руси. В «Изборнике Святослава» (1073 год) представлены списки «истинных» и «ложных» книг — «Богословьцы от словес». Их сопровождает предостережение читателю: «Книги ложные, их же не подобает чести и держати православным христианам». Одно из первых упоминаний о репрессивных мерах по отношению к чрезмерно любопытным читателям появляется в «Кормчей книге» (1284 год): «Иже кто иметь еретическое писание у себя держати, и волхвованию его веровати, со всеми еретики да будет проклят, а книги те на темени их сожещи».

Сочинение Аввакума, конечно, ни в коей мере не было языческим. Но в XVII веке церковь не отделена от государства, поэтому резкое неприятие протопопом никонианских реформ и борьба с ними — это двойное преступление против государства: религиозное и политическое.

До второй половины XVIII века книгопечатание было исключительной прерогативой государства — у частных лиц просто не было необходимых технических средств. До этого времени была только одна возможность «опубликовать» текст, а именно: создать произведение, которое, благодаря своей популярности, будут переписывать и пересказывать. «Житие протопопа Аввакума» отвечало этим условиям.

В заточении Аввакум развил энергичную литературную деятельность: ему принадлежит авторство более чем 80 произведений, большинство из которых были написаны в Пустозерске. Инок Епифаний, «соузник» протопопа, убедил написать его свое «Житие»; в 1672–1676 годах были созданы дошедшие до нас три редакции.

В начале ссылки опальные расколоучители могли достаточно свободно передавать свои сочинения сторонникам старой веры. Подпольных типографий тогда не было, поэтому старообрядцы переписывали произведения своих идеологов. В раскольничьей среде Аввакума считали священным страдальцем, стражем церкви, осмелившимся в своих челобитных сказать царю правду, — в Пустозерск совершались настоящие паломничества.

Указ 1681–1682 годов запрещал распространять рукописные и печатные тексты, содержавшие рассуждения на религиозные темы, которые «на Москве всяких чинов люди пишут в тетрадях, и на листах, и в столбцах… и продают у Спасских ворот и в иных местах, и в тех письмах

на преданные святой церкви книги является многая ложь». Тем не менее «Житие» получило к концу XVII века известность в старообрядческой среде, его переписывают и переделывают.

Синтетический жанр сочинения (А. Н. Робинсон называет его «исповедь-проповедь») и язык, сочетающий в себе древнерусское красноречие и разговорные интонации, обеспечили ему сначала идеологический, а затем и литературный успех. Правда, собственно «литературный» успех пришел много позже. Первая публикация сочинения Аввакума состоялась именно благодаря тому, что стало возможно прочтение его как литературного или исторического памятника. Духовные цензоры двух столиц «одобрили к напечатанию» «Житие», но, на всякий случай, переправили в Священный Синод, а Синод — епископу харьковскому Макарию. Последний, автор первого точного упоминания «Жития» как автобиографии Аввакума (в статье о русском расколе, напечатанной в 1854 году), со знанием дела и не без остроумия написал отзыв, датированный 27 марта 1861 года:

«…означенная рукопись содержит в себе довольно любопытных подробностей для истории русского раскола, ярко обрисовывает характер Аввакума и хотя рассказывает о некоторых его мнимых чудодеяниях, но вообще производит и может производить в душе всякого непредубежденного читателя очень невыгодное понятие об этом расколоучителе».

В октябре 1861 года вышла шестая книга «Летописи русской литературы и древности», в которой была опубликована «Автобиография протопопа Аввакума». А 1 ноября 1861 года Петербургский комитет духовной цензуры разрешил отдельное издание «Жития».

Старообрядцы, надо сказать, по-прежнему предпочитали рукописный текст.

Конек-горбунок

Автор: Петр Ершов

Год и место издания: 1834, Санкт-Петербург

Опубликовано: в журнале «Библиотека для чтения»

Литературная форма: стихотворная сказка

СОДЕРЖАНИЕ

Петр Павлович Ершов остался в истории литературы автором одного произведения. «Конька-горбунка» он написал в студенческие годы, к моменту первого появления сказки в печати ему было 19 лет. Попытки Ершова стать профессиональным литератором не были удачными, несмотря на легендарную высокую оценку его сказки Пушкиным: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить». С 1837 года его правильнее называть чиновником (служит в Сибири), чем писателем. И тем не менее «Конек-горбунок» — один из первых опытов создания русской литературной сказки.

В «Коньке-горбунке» встретились несколько сказочных сюжетов — о Сивке-бурке, Иване-дураке, добывании Жар-птицы. Крестьянский сын Иван получает от волшебной кобылицы конька

«ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с аршинными ушами».

Конек-горбунок сопровождает Ивана в его похождениях — сначала из дома на царскую службу («…Так и быть, / Стану, царь, тебе служить, / Только, чур, со мной не драться / И давать мне высыпаться, / А не то, я был таков!»), затем в поисках чудес, которые требует хоть из-под земли достать царь. «Образ паршивого жеребенка, — пишет исследователь фольклора В.Я. Пропп, — есть чисто сказочное образование; сказка любит контрасты: точно так же именно Иван-дурак оказывается героем». От себя добавим: и героем-любовником.

В конце концов царь потребовал привезти из-за моря-окияна царь-девицу, дочь Месяца, пробудившую в нем на старости лет сладострастие. Иван задание выполняет (традиционно, под страхом смертной казни и с помощью конька), но девице царь кажется старым:

«Но взгляни-ка, ты ведь сед, Мне пятнадцать только лет: Как же можно нам венчаться? Все цари начнут смеяться, Дед-то, скажут, внуку взял!»

Условием женитьбы царь-девица ставит процедуру омоложения, которую должен пройти царь: