100 знаменитых художников XIX-XX вв.
Шрифт:
2. Мне удалось рядом с Матиссом избавиться от укоренившейся во мне привычки к дроблению цвета… Это логично в гармоничной и светлой палитре».
Открытия, сделанные художником, нашли отражение в пейзажах («Шлюпки в Пеке», «Сушка парусов», «Коллиур» и др.), выставленных им в Осеннем салоне 1905 г. Все они, как и соседствовавшие с ними работы Вламинка, Р. Дюфи, Ж. Руо, Ж. Брака, О. Фриеза и самого Матисса, поражали буйством чистых красок, неожиданным сочетанием контрастных цветов. Пространство в них художественный критик Луи Воксель сравнивал с клетками для диких животных. По аналогии с этим сравнением художники данного направления в живописи стали называться «дикими» – фовистами. Позднее, вспоминая об этом периоде своего творчества, Дерен писал: «Фовизм был для нас испытанием
Эти «взрывчатые» работы художника привлекли к себе внимание Амбруаза Воллара. Он купил все произведения Дерена, благодаря чему тот смог отправиться в Лондон. Здесь он создает свои знаменитые виды Гайд-парка, «Танцовщицу» и блестящую серию набережных Темзы. Особенно хороша была «Лондонская гавань» (1906 г.), где излюбленное фовистами сочетание «море – берег – небо» с силуэтами кораблей на переднем плане позволяло наиболее четко передать игру цветовых пятен.
Однако Дерен гораздо раньше своих товарищей отходит от фовизма. Поискам модернистов он все больше предпочитает достижения классического традиционного искусства, которое по-прежнему изучает по картинам старых мастеров в музеях. На этой почве происходит его разрыв с Вламинком, который, в отличие от
Дерена, пренебрежительно называл музеи «кладбищами живописи». Ссора между недавними друзьями зашла так далеко, что вплоть до Второй мировой войны они не хотели даже слышать друг о друге. Это была борьба не только противоположных взглядов, но и разных темпераментов. С 1906 г. каждый из них пошел своим путем: Вламинк остался верен модернизму, избрав в нем экспрессионистское направление, а Дерен от экспериментов с цветом перешел к поиску живописных форм. Интерес к ним возник у художника после знакомства с африканским пластическим искусством. Под его влиянием он начал работать с искаженными и асимметричными изображениями (примером может служить картина «Л'Эстак», 1906 г.). На другом полотне художника – «Тропинка в лесу Фонтенбло» (1908 г.) – деревья еще больше напоминают очертания геометрических фигур.
Вслед за Ж. Браком и П. Пикассо Дерен пытается перейти к многомерному изображению предметов. Созданные им в 1911 г. по заказу владельца галереи Даниэля-Анри Конвайлера 33 натюрморта были сильно приближены к кубизму. И вместе с тем они отчетливо связывались художником с историческими традициями. В картинах «Окно в парк» (1912 г.), «Выпивохи» (1913 г.), «Шевалье X» (1914 г.) эти элементы живописи XV в. были особенно заметны. Таким образом, Дерен создает свой собственный стиль, называемый им неоготическим. В нем он пишет монументальные драматические панно «Тайная вечеря», «Субботний день» (1911–1914 гг.) и др. В отличие от ярких и сочных ранних работ художника, они выдержаны в сумрачном колорите и как будто с отказом от фовизма теряют жизненность. Более строгий и жесткий характер приобретают и композиции многих картин Дерена (пейзажи Касси, «Купальщицы», 1908 г.; «Мост в Канне», «Вид Кадака», 1910 г.). Одной из заслуг Дерена в этот период было то, что он «одним из первых привез в Париж из Толедо и мадридского Прадо ореол Эль Греко». Это было в 1909 г., и открытие «великого испанца» имело большое значение для новой французской живописи.
В годы перед Первой мировой войной многое меняется не только в творчестве художника, но и в его личной жизни. В 1907 г. он женится на Алисе Принсе и покидает Шату. Супруги переезжают в Париж и поселяются на Монмартре. Здесь часто появляются новые друзья художника – Ж. Брак, М. Жакоб, Г. Аполлинер, Ван Донген и П. Пикассо. Отсюда в 1914 г. он уходит на фронт простым солдатом.
Война пощадила художника. Он вернулся целым и невредимым, но долго не мог найти себя, метался от одной манеры к другой, подражая различным мастерам, пока не примкнул к неоклассицизму. Его поиски были продиктованы стремлением вернуться к образам реального мира. Видимо, потому основной тематикой работ этого периода стали обнаженные натуры. Все в том же «музейном» стиле Дерен создает большое количество страстных «ню», женских головок с горячими венецианскими волосами и покатыми античными
В среде художников Дерена называли «добрым великаном». Он действительно отличался добродушием и отзывчивостью. Друзья вспоминали, как однажды хитрый торговец картинами стал жаловаться ему на то, что его тяжелобольная жена так любит искусство, что любая, хотя бы крохотная вещица Дерена может ее спасти. Доверчивый художник тут же подарил ему одну из «женских головок». А проходя вечером мимо галереи Валотон, увидел ее в витрине. «Не говоря никому ни слова, взял я с витрины «головку» и изо всех сил стукнул дверью», – признавался потом художник.
Помимо живописных работ Дерен в этот период продолжает заниматься книжной графикой. В созданных им ранее гравюрах к «Разлагающему чародею» Аполлинера (1909 г.), «Шутовским и мистическим произведениям брата Матореля, умершего в монастыре в Барселоне» М. Жакоба (1912 г.) и «Ломбарду» А. Бретона он проявил себя блестящим иллюстратором. В 1919 г. Дерен оформляет сборник стихов Бретона «Гора благочестия».
Но самым значительным произведением художника становится большое панно «Пьеро и Арлекин» (1924 г.). Оно было исполнено в реальных традиционных формах и носило символический смысл. В нем автор как бы противопоставляет необозримое пространство и гигантские пляшущие фигуры персонажей с меланхолическим и тревожным выражением лиц. Это создает ощущение пафоса и патетики, которые словно поднимают театральное представление над жизнью. Обращение Дерена к миру театра было не случайным. В это же время он успешно оформляет спектакль «Объявление» П. Клоделя, балеты для дягилевских сезонов – «Волшебная лавка» и «Веселье женщины», «Соревнование» Ж. Орика и др.
В 30-е гг., когда у критиков и публики обострилась жажда традиционализма, Дерен был провозглашен «самым великим из живущих французских художников». Его восхваляли за эклектизм (сегодня эту черту его творчества, напротив, считают негативной). Однако период славы художника оказался непродолжительным. Вскоре его ландшафты и пейзажи стали называть безнадежно консервативными.
Но Дерен не был амбициозным. Не обращая внимания на мнения, он продолжал работать все в той же лаконичной и суровой неоклассической манере. И лишь в последние годы жизни в его картинах неожиданно стала появляться нарочитая красивость и манерность. Однажды ему предложили сделать ретроспективу его работ в галерее Шарпантье. Но художник сказал, что он работает и открывает забытые вещи, когда будет готов, тогда и сможет выставляться. Так этот проект и не осуществился.
В 1935 г. Дерен приобрел дом в Шамбуси, но после оккупации Франции немцами уехал оттуда. Он бывал в Париже, жил иногда у жены, а чаще у своей натурщицы, которая родила ему ребенка. Мастер отверг предложение нацистов о сотрудничестве, но в 1941 г. вместе с другими художниками принял участие в пропагандистской поездке по Германии. Так же, как и Вламинк, после войны он был обвинен в коллаборационизме и с тех пор почти не появлялся в обществе. Больной (у него резко ухудшилось зрение), всеми забытый художник продолжал рисовать. Последними его работами стали декорации и эскизы костюмов к «Севильскому цирюльнику» (1953 г.), пейзажи и портреты, напоминающие старую византийскую, венецианскую и испанскую живопись. Написанный им в 1952 г. «Угрюмый пейзаж» ярче всего характеризует чувства, испытываемые в то время художником.
В 1954 г. Дерен был сбит в парижском пригороде Гарше грузовиком. Сразу после смерти ему воздали должное так, как редко воздавали кому-либо из мастеров: большая ретроспективная выставка произведений художника была открыта в Музее современного искусства, другая – в Национальной библиотеке, а в галерее Шарпантье развернута целая панорама из 80 картин.
«Живопись – это маленькая свечка, которой я освещаю вещи, чтобы раскрыть их тайну», – говорил Дерен. Свеча догорела, а тайна творчества художника, ставшего «отзвуком эпохи», до сих пор продолжает волновать зрителей.