1000 ночных вылетов
Шрифт:
И опять перрон вокзала. Дюжие руки солдат помогают вскочить в дверной проем теплушки — теперь ходят только такие поезда, почему-то прозванные «пятьсот веселыми». Но и на такой поезд достать билет не просто — очереди на сутки! Военный комендант вокзала, когда я попросил его помочь с билетом, ответил:
— Дуй на «пятьсот веселом»! Туда билеты не нужны.
Вот и «дунул» я на нем до Москвы.
В длинной очереди таких же, как я, бывших военных летчиков стою уже вторые сутки у входа в здание Главного управления Гражданского воздушного флота (ГВФ) — это надпись над входной дверью.
Передо мной в очереди — капитан, Герой Советского Союза, и мне слышен его разговор по телефону:
— На чем летали?
— Я истребитель! — гордо отвечает капитан. — Летал на «Яках», на «Лавочкине».
— Налет?
— Около семисот часов!
— Не подходит. Следующий!
Капитан растерянно вертит телефонную трубку и передает ее мне.
Если отказали такому парню, следует ли мне брать трубку? Но… Другого выхода нет.
Для меня это единственный шанс стать гражданским летчиком!
— На чем летали?
— На ПО-2…
— Налет?
— Больше двух тысяч днем и ночью.
— Фамилия, имя, отчество? Заказываю пропуск.
Передаю трубку следующему. Это майор, бывший летчик-штурмовик. В этой долгой очереди мы уже успели перезнакомиться, знаем, кто на чем летал, на каких фронтах воевал, какие имеет награды.
На второй этаж приглашают в лучшем случае одного из десяти. Вслед тем, кто получает клочок серой бумаги — пропуск, смотрят с нескрываемой завистью: счастливчик! Сегодня я такой «счастливчик». С тревожно стучащим сердцем взбегаю на второй этаж и занимаю очередь у двери инспектора отдела кадров. Здесь те же разговоры, те же надежды и мечты, тут они приобретают реальную форму: говорят о том, в какое управление ГВФ желательно попасть, какой город лучше, какой хуже, где больше работы, где меньше.
Мне эти разговоры безразличны: куда пошлют — в Иркутск, Якутск, Омск, Томск — мне все равно. Главное — приняли бы! А принимают далеко не всех. Для того, чтобы приняли, требуется определенный налет часов, отличное здоровье, необходимый запас знаний и немного везения. Вот и думаешь, стоя в очереди у дверей инспектора: повезет — не повезет? Многие из этой очереди спускаются вниз с печальной мыслью, что для них небо закрылось навсегда…
— Что нос повесил, Герой? — спрашивает меня подошедший седовласый майор с красивым моложавым лицом.
— Повесишь, — отвечаю ему, показывая головой на очередь.
— Хочешь в полярную авиацию?
— В полярную? — переспрашиваю я.
Полярная авиация! О ней я читал в детстве, в юности восторгался отважными перелетами Чкалова, Громова, Слепнева, Водопьянова, Бабушкина, Чухновского, Мазурука, знал имена первых Героев Советского Союза и втайне мечтал слетать с ними хотя бы в один полет! А работать с ними, встречаться каждый день? Нет, это невозможно, это — несбыточная мечта…
— На розыгрыши не клюю, майор, — сухо отвечаю ему.
Майор молча берет меня под руку и увлекает к выходу.
— А по этому пропуску меня пропустят обратно? — настороженно спрашиваю я, показывая серую бумажку.
— Если захочешь вернуться, сам провожу. Не беспокойся!
Идем какой-то улицей, переулком. Останавливаемся у большого дома с указателем на стене «Большая Черкасская. Дом 17». А майор подталкивает меня в спину:
— Не робей, Герой!
Входим в полутемный коридор и останавливаемся у двери, обтянутой коричневой клеенкой.
Майор открывает ее и пропускает меня вперед.
— Илья Павлович, думаю, этот подойдет, — говорит он, опуская руку мне на плечо.
Сидящий за столом генерал отрывает взгляд от бумаг, и его серые глаза изучающе останавливаются на мне. Он поднимается из-за стола и протягивает руку:
— Майор Бакшт не догадался нас представить друг другу. Что же, наверно, с этой задачей справимся сами — Мазурук Илья Павлович.
Я называю себя и не могу оторвать взгляд от генерала: это же прославленный ас! Один из первых Героев Советского Союза!
— Майор Бакшт рассказал вам об условиях работы в нашей авиации? — прерывает мои мысли Мазурук. — Нет? Ладно, он займется этим позже, и, если вас устроит, прошу, как говорится, к нашему шалашу! Приказ о зачислении вы подготовьте сегодня же, товарищ майор. Кстати, когда вы смогли бы вылетать?
— Хоть сейчас! — радостно восклицаю я.
Мазурук переглянулся с Бакштом, и оба улыбнулись.
— Подойдет! — весело смеется Мазурук. — Только вылетать не сегодня, а так через недельку. Устроит?
— Так точно, товарищ генерал!
— Давай договоримся, дружок, — продолжает улыбаться Мазурук, — просто Илья Павлович. А теперь — ни пуха тебе, ни пера!..
Я крепко пожимаю протянутую руку.
Это произошло 15 мая 1946 года. С этого дня для меня начался отсчет нового времени в новой жизни — пусть тяжелой, неустроенной, опасной, но интересной, увлекательной и неизведанной. Путь к мастерству, к работе, которая нужна людям сегодня, сейчас. И я это видел своими глазами! Путь в небо Арктики, в неизведанные просторы, которые, раз увидев, уже не забыть! А небо Арктики? Я отдал ему почти четверть века. И никогда не жалел. Если бы было возможно, я опять повторил бы эту жизнь!
Небо стоит верности!
Список иллюстраций
Константин Михаленко. 1943 г.
Штурман Петр Чиганаев.
Штурман Николай Кисляков и автор. Аэродром Щитня.
Экипаж самолета в составе штурмана старшего лейтенанта Василия Вильчевского и летчика лейтенанта Александра Гаврилова
Штурман Николай Кисляков.