1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года
Шрифт:
Жена любит говорить по телефону А я не люблю. Она совершенно спокойно два с половиной часа бродит по квартире, прижав плечом трубку к уху, а я начинаю заводиться уже после семи минут разговора.
Хамлю собеседнику, извожусь... не могу разговаривать долго. Не знаю почему. Наверное, физиология.
— С кем это ты?
— Вот с ней.
Она кивнула головой на экран телевизора. Там губернатор города, напялив оранжевую каску, стоял на строительных лесах Петропавловской крепости.
— С кем — с ней?
— С Людкой. Женой этого кекса
— Кекс это губернатор?
— Ага.
Я подумал. Моя жена болтала по телефону с женой губернатора. Эта мысль думалась в моей голове с трудом.
— Прости, дорогая, но я не понял. О чем ты болтала с женой нашего нынешнего губернатора?
— Тебя интересует, о чем мы разговаривали?
— Нет. Меня удивляет сам факт. Зачем вы разговаривали?
— Почему не поболтать? Она моя школьная подруга.
Я подумал еще раз. Если школьная подруга, тогда да... гораздо понятнее. Только жена губернатора не была похожа на школьную подругу моей жены.
— Она не похожа на твою школьную подругу.
— Слушай, чего ты от меня хочешь?
— Тебе кажется, что я зануден, да?
— Да.
— Просто я не понимаю. Она — взрослая тетка. Ты — молодая девица. Как вы могли учиться в одном классе?
— Мы не учились в одном классе. Мы учились в одной школе. Потом она иногда подкидывала мне работу.
— Писать инаугурационную речь губернатору?
— Переводить техническую документацию.
— Да? С какого языка?
— Ты знаешь, на чем они разбогатели? Никто не знает. Странно, но во всем городе никто не знает, на чем разбогатела семья нашего губернатора. А я знаю!
— Да?
— Они разбогатели на том, что отвели воду из одного невского протока.
— И на этом разбогатели? Как на этом можно разбогатеть? И почему раньше ты никогда не рассказывала, что знакома с женой губернатора?
— Тебе нужно сообщать обо всех моих подружках?
— Нет. Обо всех не нужно. Но этот парень занимает свой пост уже два срока подряд. Семь с лишним лет. А ты ни разу не говорила, что знакома с его женой.
Жена встала и ушла из кухни в комнату. Когда ей нечего ответить, она всегда просто уходит, и получается, что мы поругались, а виноват в этом я.
€€€
После утреннего кофе я начал думать чем бы мне сегодня заняться. Когда жизнь пугает тебя... когда сбежать от ее медузьего взгляда на работу невозможно, то самый оптимальный выход это затеять приборку того, в чем ты давно хотел навести порядок.
С одной стороны, дело важное. С другой — все понимают, что человек просто решил убить пару часов, оказавшихся лишними в его жизни.
Вариантов было немного. Прибрать можно было на письменном столе, а можно — в книжном шкафу.
Стол был завален бумагами и компакт-дисками. Слушаю я их не в CD-проигрывателе, а в компьютере. Рядом с компьютером у меня на столе стоит такая пластмассовая полочка для дисков.
Книжный шкаф втиснут напротив письменного стола. Шкаф давно следовало разобрать. Вторгнуться в него, как во взбунтовавшуюся колонию, и навести порядок.
Когда-то мне нравилось проводить в нем ревизии. Отыскивать книжки, о существовании которых я давно забыл, и читать по паре страниц из каждой. Лежать на полу, листать книжки, чувствовать себя счастливым.
Тогда мне было двадцать, и мне казалось, что взрослее я уже не стану. Тогда деньги были не важны для меня, и я ни за что не поверил бы, что ради них стану делать то, что делаю теперь.
Сегодня мне тридцать два, и поверить в то, что когда-то я был двадцатилетним, уже невозможно. Когда-нибудь мне, возможно, исполнится и пятьдесят. Я боюсь этого момента.
Я сел в кресло и стал рассматривать шкаф.
На нижней полке, почти на полу, стоят самые большие, толстые тома: словари, справочники, энциклопедии в дорогих переплетах и атласы.
Полкой выше стоит то, что я очень любил когда-то, но что, скорее всего, больше никогда в жизни не прочту. Потрепанное «Сказание о Тристане, Изольде и грозном короле Марке». Книга Христолюбова «События, предшествовавшие убийству императора Павла». «Популярная история археологии». Иллюстрированное переложение «Махабхараты», изданное в Чехии под названием «Великая битва потомков Бхараты». Юнговские комментарии к «Бардо-Тёдол», она же «Тибетская книга мертвых»...
Выше начинается проза. У этих полок кариесная улыбка. Очень часто книжки отсюда выбывают навсегда.
Двадцать с лишним романов Филипа Дика. Было время, когда романов было больше... может быть, даже тридцать пять. Изданы они разными издателями, в разных сериях и непохожих переплетах.
Рядом — такой же причудливый Эдогава Рампо: четыре сборника рассказов. Клееные переплеты рассыпаются, страницы выпадают — выкинуть жалко, а в приличном виде этого парня никогда не издавали.
На верхних полках совсем разнобой. Пестрая банда, непонятно как уживающаяся вместе: Раймон Кено, Питер Бенчли, Редъярд Киплинг, Амос Тутуола, Эрик Сигал, Энн Райс, Сувестр и Аллен, Уильям Питер Блетти... Приятно, что некоторые книжицы были с автографами.
А еще есть у меня полочка... особая полочка, на которой... я даже подошел поближе... эх, чудо, а не полочка... впрочем, о ней — чуть позже.
Не подумайте, будто я собираю библиотеку. Я просто читаю книжки, а когда их скапливается много, я отбираю самые дорогостоящие и продаю их.
Лучшая в городе скупка книг (и вообще скупка краденого) расположена в том самом доме, в котором до 1917 года жила семья мещан Алиллуевых, к дочке которых ходил молоденький кавказский кавалер, щетинистый, как сапожная щетка, Иосиф, по кличке Коба.
Здоровенный зал «Букиниста» перегорожен шкафами на узкие отсеки. У шкафов стеклянные витрины. Если вам хочется рассмотреть книжку поподробнее, то молоденькая продавщица ключиком откроет витрину и, не оборачиваясь, уйдет обратно. Можете рассматривать. Можете, если хочется, что-нибудь украсть.
Как-то в этом магазине я видел поразившее меня издание вроде бы аж двухсот-с-чем-то-летней давности. Книжку, рассказывающую об эксгумации трупа гольштадтского дворянина барона фон Мюнхгаузена.