1001 заговор сибирской целительницы / Наталья Ивановна Степанова

Степанова Наталья Ивановна

Вскоре она действительно вышла замуж за пожилого полковника и только через несколько лет забрала меня к себе. Отчим постарался и определил меня в военное училище, и поэтому я им снова не мешал. Каникулы и праздники я проводил в своей деревне у бабушки. Среди моих деревенских друзей была одна девчонка, звали ее Таня. Она была самая красивая, и все наши ребята ухаживали за ней. Я тоже не был исключением, и мы стали с ней встречаться. Когда я был в училище, то скучал по ней и сильно переживал, что она найдет себе другого парня. Я писал ей письма каждый день и психовал, когда долго не было ответа.

Мой друг Сашка посоветовал мне переспать с ней, тогда, мол,

она никуда не денется. В очередной свой приезд в деревню я уговорил бабушку побыть у соседей, объяснив ей, что хочу пригласить к нам домой Таню.

Правдами и неправдами я Татьяну упросил выпить вина и, напоив ее, переспал с ней. Потом ей было плохо от выпитого вина, и я возился с ней и уговаривал ее не плакать из-за случившегося. Клялся, что теперь она мне фактически жена и что я всегда, всю жизнь буду с ней.

„Считай, что сегодня наша с тобой свадьба“, — убеждал я ее.

Она стала приезжать ко мне в училище, и мы с ней стали прятаться по подвалам и крышам. В то время мне казалось, что я ее безумно люблю, потом, как только я про нее думал, в голове у меня начинался жар и сердце прыгало в каком-то невероятном волнении. В душе я желал только одного, чтобы она забеременела, тогда бы уж она точно никуда не делась, размышлял я, и всячески хитрил, чтобы не предохраняться.

Возможно, что мы с Таней поженились бы и прожили долго и счастливо, но в моей судьбе наступил неожиданный поворот. В училище был бал, и я познакомился с Верой. Мы стали с ней встречаться, и только тут я понял, как сильно отличается деревенская девушка от городской. С Верой мне было не стыдно бывать в любом месте. Она была современна, водила машину, знала компьютер и говорила на двух языках. К тому же я понял, что благодаря ее отцу я смог бы быстро сделать карьеру. В общем, Таня стала помехой для моего счастья, но сказать мне ей это было уже не просто, потому что она ждала ребенка. Чем больше я об этом думал, тем больше ненавидел Татьяну. Обиднее всего было то, что я чувствовал, как искренне меня любит Вера и в ее доме меня уже принимали как своего. Мне было жалко себя, ведь в детстве я не видел ничего хорошего, одни пьяные скандалы. Теперь я мог бы иметь с Верой все: квартиру в центре, повышение, деньги. Вера говорила, что отец ей обещал на свадьбу кучу денег.

В общем, я решился, поехал к Татьяне и сказал ей:

— Мне стало известно, что ты гуляла не только со мной. Ребята мне рассказали, как ты ноги раздвигала налево и направо перед всеми подряд. Да, я тебя любил и теперь ты мне небезразлична, но я не собираюсь воспитывать чужого ребенка, этого ты от меня не дождешься. Или избавься от этого ребенка или я больше никогда к тебе не подойду на пушечный выстрел. Если ты сейчас же признаешься, чей это ребенок, то, возможно, я еще тебя и прощу, — говорил я ей.

Никогда не забуду, как Таня стала плакать и клясться, что у нее никого не было, кроме меня, и что ее, верно, просто кто-то оговорил. Она так рыдала, что в какой-то момент я уже был готов сдаться, плюнуть на все и приласкать ее. Но в этот момент я вспомнил Веру, ее машину, нормальную жизнь, которую я бы имел, став ее мужем. Я переборол себя и снова стал требовать, чтобы она призналась, кто истинный отец ребенка. Естественно, она твердила, что отец ребенка — я. Я сделал вид, что оскорблен ее ложью, хлопнул дверью, сказав, чтобы она никогда больше не смела попадаться мне на глаза и что я немедленно женюсь на первой встречной, пусть это будет кто угодно, но только лишь бы это была не она. Я возвращался в город, в душе у меня была радость освобождения. „Как ловко я придумал“, —

думал я. Теперь не я перед ней, а она виновата. Пусть докажет, что это ребенок от меня.

Подумал я так и вдруг ужаснулся другой мысли. А что, если она родит и по крови, по ДНК докажет, что это мой ребенок. Если это дойдет до Веры, то я ее потеряю навсегда и у меня никогда не будет своей машины.

Признаться честно, временами у меня была даже мысль убить Таню. Я представлял, что плыву с ней в лодке и сталкиваю ее в воду, она барахтается, а затем тонет, ведь она не умеет плавать. Потом стал представлять, как сталкиваю ее с обрыва. У нас в селе есть утес высотой с девятиэтажку.

Какие только мысли не мелькали у меня в голове, и ни разу мне не было жалко Таню. Вечером того же дня я сделал предложение Вере, и она его приняла, сказав:

— Я уже думала, что ты никогда не решишься и мне самой придется сделать тебе предложение.

Я ее торопил со свадьбой, и ей нравилось, что мне не терпится, чтобы она стала моей женой, а я это делал только потому, что боялся, что все может сорваться.

И действительно, через несколько дней заявилась Татьянина бабка. Когда я ее увидел, то решил, что она начнет меня уговаривать помириться с Татьяной. Меня поразил ее вид, казалось, она сильно больна и едва держится на ногах. Я приготовился к отпору, мысленно придумывая фразу типа: „Я на сто процентов знаю, что она переспала со многими, и вам не удастся посадить мне на шею чужого ребенка“.

Но вместо крика она сказала тихим, безжизненным голосом:

— Таня умерла, покончила с собой, и я знаю, что в этом виноват только ты. Так вот. Я сделала тебе привязку к ее ноге. Не думаю, что ты проживешь больше того срока, какой я тебе отпустила, так что живи и помни, что время твое сочтено.

Она развернулась и, тяжело ступая, ушла. А я не знал, радоваться мне или нет. С одной стороны, препятствия к моему браку с Верой больше нет, а с другой стороны, мне стало как-то жутко. Спустя три-четыре часа я все же успокоился. В конце концов никто ее не заставлял себя убивать. Сделала бы аборт и жила бы себе, рассуждал я. Потом я поехал к Вере и возле нее совершенно перестал думать о Татьяне. Ночью я проснулся, как будто меня кто-то позвал. На моей кровати в ногах сидела… Таня! На ней было белое платье, волосы были украшены цветами. Свет, падавший из окна, позволял хорошо видеть ее. Я замер, все во мне похолодело. „Это сон“, — твердил я про себя.

Но я понимал, что не сплю. Закрыв глаза от ужаса, я стал говорить с Богом, повторяя: „Боже, если ты есть, помоги“ и так далее.

Когда я наконец открыл глаза, в комнате было пусто. Я включил свет и не стал его выключать до самого утра, а когда стало светло, мне стало нестрашно. Я был почти уверен, что все это мне приснилось.

Но это был не конец. Днем, когда я был в штабе, я почувствовал на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, увидел в конце коридора Татьяну все в том же белом платье с цветами в волосах. Я кинулся к недалеко стоявшему дежурному.

— Почему вы впускаете посторонних без документов? — ляпнул я первое, что мне пришло на ум.

— Кого? — спросил меня парень.

— Вон ту девушку, — и я ткнул пальцем в сторону Татьяны.

— Где? — обиженно спросил снова парень. — Здесь же никого нет!

А она была, я ее видел. С этого часа она ходила везде и повсюду за мной, даже возле мужского туалета она стояла, слегка отвернув лицо от входивших туда мужчин, будто стесняясь, что стоит в таком неподходящем месте. Потом я поймал себя на том, что стал с ней разговаривать.