111 симфоний
Шрифт:
Бойкий менуэт пронизан юмором и рисует картину простонародного веселья. В трио, где важную роль играют деревянные духовые, Гайдн применил свой излюбленный прием, заимствованный из практики бытового музицирования: мелодию ведут скрипки и фагот в октаву.
Стремительный финал перекликается по настроению с первой частью, но комические эффекты здесь еще отчетливее. «Трудно устоять перед их искрящейся живостью и заразительным юмором, — пишет известный советский критик А. Рабинович. — Моменты возвращения главной темы сделаны с неисчерпаемой изобретательностью. Чудесно, когда порой появляются робкими отрывистыми фигурками две-три характерные нотки ее начала у одних только скрипок, на фоне молчания остального оркестра; первая тема словно просовывает голову в дверь, чтобы затем, убедившись, что место свободно, выпрыгнуть снова на сцену и закружиться в увлекательном танце». В разработке в последний раз возникает контраст: солирующей скрипке противопоставляются грозные аккорды оркестра, напоминающие об одной из самых драматических симфоний Гайдна — Прощальной. Звучание солирующей скрипки открывает и репризу. Кода утверждает неисчерпаемую радость жизни.
Симфония № 100, № 101, № 103, № 104
Симфония № 100, соль мажор, Военная (1794)
Состав оркестра: флейта, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 2 валторны, 2 трубы, литавры, треугольник, тарелки, большой барабан, струнные.
Симфония № 101, ре мажор, «Часы» (1794)
Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 2 валторны, 2 трубы, литавры, струнные.
Симфония № 103, ми-бемоль мажор, «С тремоло литавры» (1795)
Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 валторны, 2 трубы, литавры, струнные.
Симфония № 104, ре мажор (1795)
Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 2 валторны, 2 трубы, литавры, струнные.
Осенью 1793 года известный лондонский антрепренер и скрипач Дж. П. Саломон предложил Гайдну новый контракт на гастрольную поездку в Англию. Первая, продолжавшаяся полтора года (1791–1792), принесла композитору большое моральное удовлетворение и немалые доходы. Он получил в свое распоряжение один из лучших оркестров того времени, состоявший из 40 человек, причем одних только скрипок было от 12 до 16, то есть почти столько же, сколько всех музыкантов в капелле князя Эстергази, которой Гайдн руководил почти 30 лет.
Особенно богато были представлены духовые: помимо пары гобоев, фаготов и валторн, она включала по две флейты и трубы, которыми не всегда располагал княжеский капельмейстер, а также два кларнета — этот инструмент только что вошел в симфонический оркестр и еще никогда не использовался Гайдном. Композитор написал для Лондона много новых произведений, в том числе свою последнюю оперу «Душа философа» и шесть симфоний (№№ 93–98), сразу же исполненных под управлением автора и получивших название Лондонских. Особым успехом пользовались медленные части, обычно повторявшиеся по требованию публики. Многое — и хорошее и дурное — было в Англии для Гайдна непривычно. Его концерты становились крупным общественным событием, композитора приветствовали аплодисментами — в Эстергазе так встречали только князя. Слушателями были многочисленные любители музыки, представлявшие все слои английского общества и заплатившие за это удовольствие. Масштабы Лондона, «бесконечно большого города», по словам композитора, количество всевозможных музыкальных обществ, корпораций, академий, фондов, устраивавших концерты от Вестминстерского аббатства до клубов, число исполнителей — все поражало воображение.
Вторая поездка, также продолжавшаяся полтора года — с 4 февраля 1794-го по 15 августа 1795-й, — еще больше упрочила славу Гайдна в Лондоне. Теперь у Саломона не было конкурентов, композитору не надо было доказывать свое превосходство, как то случалось во время первых гастролей. Произведения его пользовались огромным успехом, концерты, проходившие каждую неделю, неизменно собирали полный зал. На последнем, перед летним перерывом — 12 мая 1794 года, — прозвучали сразу три симфонии Гайдна.
О нем говорил весь Лондон. По воспоминаниям современников, «порой случалось так, что к Гайдну подходил какой-нибудь англичанин и, оглядев его с ног до головы и воскликнув „You are great man“, — уходил». К тому времени Гайдн уже настолько овладел английским, что мог объясняться. Он написал несколько хоровых произведений на английские тексты, а также сделал обработки 445 шотландских и уэльских песен. Летом 62-летний композитор отправился знакомиться с достопримечательностями Англии. Он побывал на курорте в Бате, где сохранились древнеримские термы; в старейшем Винчестерском соборе, на острове Уайт и на военном корабле в Плимуте; в замке Хэмптон-корт и в Английском банке; осматривал развалины католического монастыря и каменоломни, где добывали мрамор; гостил в загородном доме итальянского кастрата и в замке английского лорда. Все почитали за честь принимать у себя прославленного композитора.
Неоднократно он получал приглашения и от королевской фамилии. Он музицировал на бракосочетании герцога Йоркского, младшего сына короля: сидя за клавиром, дирижировал своими симфониями, в исполнении которых участвовал наследник престола принц Уэльский, по словам композитора, «довольно прилично игравший на виолончели». То же повторилось на музыкальных вечерах принца, где звучала почти исключительно музыка Гайдна. А через два дня после бракосочетания наследника престола Гайдн пел немецкие и английские народные песни вместе с новобрачной. Король убеждал его навсегда остаться в Англии, королева соблазняла предложениями музицировать в Виндзорском дворце. Однако композитор отказался, ссылаясь на обязательства перед князем Эстергази, и даже вспомнил об оставленной в Вене нелюбимой жене (которую однажды назвал адской зверюгой).
Все последние симфонии Гайдна созданы по единому плану, близки по характеру и воплощают лучшие черты позднего стиля композитора. Четырехчастный цикл открывает медленное вступление; оно контрастирует с сонатным аллегро, которое, напротив, лишено контраста между главной и побочной партиями. В музыке царит полнокровная радость бытия, ее питают разнообразные фольклорные истоки — танцевальные и песенные, с многочисленными юмористическими эффектами. Изобретательное мотивное, вариационное, полифоническое развитие сочетается с гармоничной стройностью и ясностью формы. За сонатным аллегро следуют медленные вариации, сменяющиеся оживленным менуэтом с более камерным трио. Завершением служит стремительный финал, сочетающий черты сонатного аллегро и рондо. Звучание классического парного оркестра, включающего новый инструмент — кларнет (он впервые появился в симфониях Моцарта в 1788 году), поражает легкостью и полнотой. А в Сотой в двух частях участвуют и необычные для симфоний XVIII века ударные инструменты, заимствованные из военного оркестра (треугольник, тарелки, большой барабан). Именно появление новых ударных, усиление роли духовых, а также маршевых ритмов, дали ей название (не авторское) — «Военная».
Симфония № 100 была создана в 1794 году и впервые с большим успехом исполнена под управлением Гайдна в концерте Саломона 31 марта.
Общий характер симфонии определяется уже в медленном вступлении. Пунктирный ритм, тембр фаготов, завершающие громкие аккорды tutti с тремоло литавр скрадывают певучесть спокойно-сосредоточенной темы. И главная тема сонатного аллегро, родственная ей интонационно, звучит как бы у духового оркестра (флейта и два гобоя) и лишь второй раз излагается струнными. Но характер ее — жизнерадостный, танцевальный — типичен для последних симфоний Гайдна, как и отсутствие самостоятельной побочной партии. Зато обращает на себя внимание заключительная: очень простая, построенная на постоянных повторах, она обладает неотразимым обаянием венской бытовой музыки. Именно она составляет основу разработки, пленяющей непрерывностью развития. Варьирование заключительной темы продолжается и в репризе, где она занимает значительно большее место, чем главная, и даже противостоит ей, играя роль побочной.
Музыка второй части была написана почти за десять лет до симфонии, для одного из пяти концертов для редкого инструмента — колесной лиры (на ней играл заказавший их Гайдну в 1785 году король Неаполитанский). Форма — излюбленные композитором вариации, в которых особенно ярко проявляется его неисчерпаемая изобретательность и тонкое мастерство. Изложение певучей, изящной темы непритязательно — флейта и скрипки, а во второй раз — гобои и впервые звучащие в симфонии кларнеты. Особенно интересны минорные вариации в центре части. Тема приобретает воинственный характер в исполнении полнозвучного оркестра с медными и ударными. В процессе дальнейшего варьирования Гайдн находит новые эффекты, среди которых самый неожиданный — воинственный сигнал солирующей трубы, завершающийся тремоло солирующей же литавры, которое разрастается от пианиссимо до фортиссимо. Длительно выдерживается тревожный неустойчивый аккорд оркестра — словно предупреждение о грозящей опасности. Но это лишь миг — завершает часть возвращение изящных начальных мотивов в ликующем До-мажоре. В Военной симфонии даже менуэт приобретает воинственный облик, непривычно энергичное звучание. Ритм отбивают, в числе других инструментов, валторны, трубы и литавры; в середине менуэта основной мотив не в такт твердят басы. Возникает картина даже не простонародного крестьянского, а грубоватого солдатского танца. И камерное по звучанию трио отмечено редким для Гайдна пунктирным ритмом, совершенно лишающим эту музыку плавной танцевальности.