15 суток, или Можете жаловаться!
Шрифт:
Но директор «Острова сокровищ» не сдался – не таков был характер отставного педагога. Связался со своими оппонентами, теми, что хотели упечь его за поборы и попросил совета по старой дружбе.
– Да какой тут совет, Соломоныч? Несмазанная машина плохо едет. Вот и смажь. Не бойся, это не взятка, а спонсорская помощь. Только к следаку не ходи, лучше сразу к руководству.
Борис Соломонович рекомендациям внял. Встретился с руководством, заинтересовал. Там пообещали проникнуться. И намекнули, что неплохо бы проспонсировать не только следственные органы, но и оперативные
Борис Соломонович, конечно, пригорюнился, но помощь оказал, потревожив секретный банковский счет, заложенный еще в школьные чудесные годы.
И результат не заставил себя ждать!
Но этого хозяин пока не знал, потому что находился в Таиланде, восстанавливая нервную систему. Поэтому следователь позвонил не ему, а в магазин, что, впрочем, не принципиально.
– Алла Борисовна, – продолжил Красноперов, – завтра мы хотим провести «уличную».
– Что, простите?
– «Уличную». Или, говоря юридическим языком, проверку показаний на месте. Привезем задержанного, и он покажет, как совершал разбой, а мы запишем на видео. Это обычная процедура, она необходима для закрепления доказательной базы.
– А-а-а… Поняла…
– Ну и прекрасно… Приедем мы в полдень, это займет не более получаса. Магазин на это время надо закрыть.
– Да, конечно…
– Постарайтесь собрать всех, кто в тот день находился в зале. Продавцы, охранник. И не очень афишируйте мероприятие… Есть информация, что в магазине может быть сообщник. Не исключено, бандиты попытаются отбить своего.
– Господи… А Борису Соломоновичу вы позвонили?
– У него отключен телефон.
– Да, он сейчас в Таиланде, не хочет, чтобы его беспокоили.
– Если вдруг позвонит, передайте ему радостную весть.
– Обязательно! Спасибо вам!
– До завтра.
Положив трубку, Алла Борисовна подняла руки к небу и по-молодецки выкрикнула: «Ес!» – что в переводе с английского означает «Ура».
Затем бросилась из кабинета в зал, чтобы обрадовать подчиненных, но вовремя спохватилась, вспомнив предупреждение следователя. Поэтому ограничилась сообщением, что завтра в обязательном порядке надо присутствовать на рабочих местах. И намекнула на сюрприз.
Правда, теперь вместо бывшего дознавателя в углу спал новый охранник. Не менее опытный и более авторитетный. В прошлом – офицер госбезопасности. Но это не столь важно. Какая разница, кого бить арматурой по голове? Тем более что арматурина будет бутафорская.
Вечером, возвращаясь из магазина, Алла Борисовна завернула в гастроном, купила бутылочку красного винца испанского разлива, баночку красной икры и коробку «Рафаэлло». Устроят с мужем маленький семейный праздник. Хоть одно радостное событие в череде тоскливых будней. Поимка бандита – разве не радость, достойная обмывания легким алкоголем?
Как любой человек, занятый нелюбимым делом, Алла Борисовна искала утешение в позитивных мелочах. Да, так уж сложилось, что она – дипломированный театральный критик, вынуждена торчать в душном подвале, да еще становиться жертвой преступлений. Но жизнь не поэзия, а проза. И очень дорогая проза. В материальном
Утром следующего дня она предупредила девушек и охранника, что обещанный сюрприз состоится в полдень. Сама по такому случаю надела лучший костюм, подаренный мужем на сорокалетний юбилей. Сделала макияж, как в журнале «Космополитен», и уложила волосы в парикмахерской. Все-таки их будут снимать на видео, и неизвестно, где, кто и когда это видео будет смотреть. А ну как покажут в «Чистосердечном признании» или программе «Максимум»? Не говоря уже про Интернет. Надо быть в форме.
Удивительно, но органы не опоздали. Без пяти двенадцать из туманной дымки вынырнул и со скрипом затормозил потертый микроавтобус с надписью: «Полиция» и мигалкой на крыше. Делегация была представительна. Сам следователь Красноперов – полноватый, страдающий легкой одышкой мужчина лет тридцати пяти, с кожаной коричневой папкой, украшенной золотым тиснением «Служа закону – служим народу» и оторванным металлическим уголком. Крепко сбитый небритый оперативник, сцепленный блестящими никелированными браслетами с задержанным налетчиком. Двое суровых конвоиров в форме с сержантскими погонами, оператор с серьезной камерой и пара гражданских лиц мужского пола, игравших роль понятых – анахронизма, оставшегося от советской правоохранительной системы как символ недоверия властям.
Постучав в окно подвальчика, Красноперов, облаченный в чуть помятый и явно маловатый китель, жестом пригласил Аллу Борисовну на улицу, куда она тут же и проследовала.
– Здравствуйте… Алла Борисовна?
– Да, это я.
– Очень приятно. Красноперов Игорь Эдуардович, – следователь протянул директрисе глянцевую визитку, украшенную барельефом российского флага и двуглавого орла, – все на месте?
– Да, только охранник другой.
– Ничего. Мы начнем с улицы, затем пройдем в магазин и продолжим.
Он повернулся к налетчику:
– Иванов, рассказывайте дальше.
Человек, опозоривший своим поведением древнюю русскую фамилию, огляделся, а затем попросил закурить.
На вид ему было лет двадцать пять, и его внешний облик никак не соответствовал тяжести совершенного преступления. В студенческой среде его приняли бы за вечно голодного сына бюджетных родителей. Легкая сутулость, украшавшая спину, больше подходила бы компьютерному геймеру, а прыщавость – созревающему тинейджеру. Возможно, он употреблял запрещенные законом препараты и заработал гепатит, на который намекали желтые белки глаз. На плече висела потертая спортивная сумка.
– А «ширева» тебе не принести? – жестко пресек попытку расслабиться сопровождающий его мрачный, как дыба, оперативник. – Начинай, сказали.
– Ну че… Тачку вон там бросили, – желтоглазый налетчик показал свободной рукой на угол дома, – Прыщ в ней остался, а мы пошли…
Эксперт включил камеру, назвал время возобновления записи и, словно опытный репортер, принялся кружить вокруг налетчика. Выражение лиц понятых, которых, скорее всего, наняли за вознаграждение, более подходило гражданам, спешащим в туалет, нежели исполняющим свой общественный долг.