18+
Шрифт:
— Нет, — уверенно ответила и снова перевела взгляд на Алекса.
Он уже заметил меня. Сделал пару шагов навстречу и замер, заложив руки в карманы штанов.
Я знаю, что он делает. Алекс даёт мне выбор…
Тяжело вздохнув, сделала шаг в его направлении. К ногам словно приковали гири. Я знала, что сейчас будет. И знала, что надо это сделать. Но, чёрт, как тяжело.
Расстояние между нами сокращалось очень медленно, оттягивая неизбежное. Алекс смотрел в мои глаза, словно надеясь, что именно его взгляд поможет мне всё же пройти оставшиеся несколько десятков метров.
Так и есть. Его глаза — магнит для меня. Раз взглянула — и это навсегда. Я, как мотылёк, постоянно лечу на его свет. И вот
Романов тоже был напряжён. Это отражалось в его взгляде, в позе, в осанке, в чертах лица.
Мы оба понимаем, что этот разговор станет решающим.
— Маша, — выдохнул Алекс, едва я приблизилась.
Я видела, что он слегка наклонился в мою сторону. Хотел обнять, прижать к себе, поцеловать, соскучившись?
Но парень остался на месте.
— Нам надо поговорить.
— Да, — кивнула, — надо поговорить.
Я переступила с ноги на ногу, впервые ощущая себя неловко в присутствии Алекса. Было по-разному — страшно, волнительно, спокойно… Неловко — никогда.
Постояв ещё пару секунд, набираясь уверенности, я кивнула сама себе и села в машину.
Меня мгновенно окутал родной запах. Звуки знакомой музыки едва слышно ласкали слух, солнце слепило глаза сквозь лобовое стекло, и от этого слёзы выступили на глазах, отражая моё состояние.
Алекс сел за водительское кресло и захлопнул дверь, отрезая нас от всего окружающего мира.
— Куда мы едем? — спросила, когда Романов вырулил со стоянки.
— В кофейню.
Это здорово. У меня есть примерно десять минут, чтобы притвориться, будто всё хорошо, и ничего не изменилось. Сейчас мы едем домой, где Алекс станет заниматься своим дипломным проектом, а я напишу ещё один рассказ про Бублика. Потом мы вместе приготовим ужин, посмотрим фильм, половину которого не увидим, увлечённые друг другом. Алекс будет шептать приказы своим сексуальным голосом, ласкать меня умелыми руками, доводить до исступления страстными поцелуями… А потом мы уснём в обнимку, улыбаясь, предвкушая очередной идеальный день.
Машина затормозила на стоянке у нашей любимой кофейни. Всё. Сейчас я выйду на улицу, станут слышны людские голоса, рёв моторов проезжающих мимо машин, звуки большого города. Жизнь вокруг бьёт ключом, радуясь наступающему лету, а мой мир рухнет. Навсегда.
Я засиделась, и Алекс уже успел обойти машину и открыть для меня дверь. Вышла, стараясь не дотрагиваться до Романова даже одеждой. Даже смотреть на него было по-настоящему больно.
В кофейне, как и всегда в это время, было немноголюдно. Однако, присутствующие обратили на нас внимание, наградив любопытными взглядами. На нас всегда смотрели. Сногсшибательный Алекс и совершенно обычная я. Полагаю, разряженным, надутым во всех местах девицам было обидно понимать, что он выбрал меня.
Я присела за наш столик у окна в дальнем углу, а Алекс пошёл к стойке делать заказ.
Туман перед глазами никак не хотел таять. Откуда взялось это неприятное ощущение, не знаю. Словно перед глазами натянули мутную плёнку. Было такое чувство, что я сплю. Но, к сожалению, это не так. Это реальность. Просто она так резко переменилась, что моё сердце не успело приспособиться, и теперь болезненно ныло.
Сделав заказ, Алекс присел напротив меня. Я смотрела в его глаза, не отрываясь. Тонула, хватая ртом воздух, барахталась, цеплялась руками за воздух, пытаясь удержаться на плаву, но всё равно тонула. Чтобы я ни делала, как бы ни старалась, я всё равно пойду ко дну.
Я сумела отвести взгляд, лишь ощутив, как слёзы стали подбираться к глазам.
— Ты говорил, что никогда не врёшь, — начала первой.
— Я не врал, — последовал уверенный ответ.
Я грустно усмехнулась, взглянув в окно. Мимо проходили люди, улыбались, разговаривали о чём-то. Куда-то спешили… Ещё совсем
— Ты прав. Я сама обманулась.
Это так. Я верила ему. Верила безусловно, безгранично. Не только его словам. Я верила его глазам, жестам, поступкам. Я верила, что дорога ему. Я верила, что Алекс никогда не сделает мне больно. Но мне больно. Очень. Я обманулась.
— Алекс…
— Маша…
Одновременно начали говорить. Я видела, что Романову тяжело. Мне не легче. Я пытаюсь понять, что произошло, но сомневаюсь, что он может сказать что-либо, способное всё изменить.
— Маша, — Алекс снова заговорил, убедившись, что я не планирую продолжать, — да, я уезжаю. Этот вопрос решён уже давно. Я не могу повернуть всё назад. На кону огромные деньги. К тому же, отказаться — значит подвести отца. А я никогда так не поступлю.
Алекс замолчал, а я опустила взгляд на свои сцепленные руки.
Официант принёс кофе и маффин — то, что я всегда брала. Но сегодня я не притронусь к любимым лакомствам. Меня тошнит. Тошнит от того, что происходит. А Романов тем временем продолжил:
— Я никогда не рассказывал тебе. Как-то не было подходящего момента, — Алекс смотрел на меня, не моргая, я чувствовала это, но сама была не в состоянии поднять глаза. Иначе, слёзы всё-таки вырвутся на свободу. — Папа родился в Москве, в очень состоятельной семье. Его отец, то есть мой дед, был очень влиятельным человеком… Политиком. Он умер в прошлом году. Когда папа закончил университет, он познакомился с девушкой. Они встречались не долго, пару месяцев. А потом она сказала, что беременна.
Алекс снова замолчал, и я почувствовала, что ему нужна моя поддержка. Подняла глаза и взглянула в лицо парня, всеми силами стараясь не выглядеть уязвимой, злой, обиженной.
Я видела, что то, о чём говорит Алекс, причиняет ему боль.
— Оказалось, что девушка несовершеннолетняя. Отец не знал об этом, но ответственность свою признал. Между собой они договорились, что будут воспитывать ребёнка, хоть и нельзя сказать, что там были какие-то высокие чувства. Но, насколько я понял, отцу девушка нравилась. Он даже готов был жениться… Но, её родители узнали, кто именно отец ребёнка. Они пошли к деду, — Алекс усмехнулся, повертел в руках стакан с американо, который всегда пьёт в этой кофейне, поставил обратно на стол и продолжил: — Угрожали скандалом, говорили, что пойдут в суд, в прессу… Дед был в бешенстве. Родители девушки требовали оплатить аборт и дать огромную сумму за молчание, иначе, отца могли посадить. Папа был категорически против аборта, но дед был настроен решительно. Сказал, что лишит всего — статуса, наследства, имени, денег… Отец тогда как раз собирался начинать свой собственный бизнес. Девушка тоже не хотела делать аборт. Она вроде как пыталась разговаривать с родителями, чтобы те не подавали в суд. А потом передумала. Тогда отец просто решил предложить больше денег… И родители женщины, которая меня родила, согласились… Они согласились продать меня собственному отцу за сумму, вдвое превышающую те деньги, что им предложил мой дед за аборт и закрытые рты. В Швеции у отца жил дядя. Родной брат моего деда. У отца с ним всегда были отличные отношения. Тот согласился дать папе эти деньги с тем условием, что он отработает их… В итоге девушка родила. Меня. Отец заплатил деньги, забрал меня и уехал в Швецию к дяде. Я его не помню. Он умер, кода мне было полтора года. Так отцу не пришлось больше отрабатывать долг. Все предприятия и капиталы дяди отошли двум его дочерям, которые начали всё уверенно просирать. Папа, испытывая благодарность к родственнику, который не отказал в помощи, приютил, предоставил нянек для меня… В общем, отец решил во что бы то не стало выкупить предприятия у этих тупых куриц. И вот… Я обязан ему жизнью, Маша.