1922
Шрифт:
— Ну, я разговаривал с мистером Андерсоном, и он открыто признал, что время от времени заезжал в «Саннисайд», но при этом утверждал, что никогда не обращал внимания ни на каких официанток и сидел, зарывшись в газету. Правда, я показал его фотографию с водительского удостоверения персоналу ресторана, и его опознали.
— А мой муж знал, что вы… проявляете к нему особый интерес?
— Нет. Для него я был просто хромым стариком, искавшим свидетелей, которые могли что-то видеть. Калек вроде меня никто не боится.
А вот я боюсь, и еще как!
— Этих доказательств мало, — сказала она, — если, конечно,
— Вы правы! — согласился он, весело рассмеявшись, но карие глаза оставались холодными. — Будь у меня улики, мы бы с мистером Андерсоном беседовали не у него в офисе, а в моем кабинете, откуда можно уйти только с моего согласия. Или, понятное дело, если вытащит адвокат.
— Может, хватит ходить вокруг да около, Хольт?
— Хорошо, — согласился он, — я не против. Сейчас каждый шаг причиняет мне боль. Чертов Дуайт Шемину, будь он проклят! И я не хочу отнимать у вас много времени, так что давайте начистоту. Мне удалось выяснить, что внедорожник «тойота» был замечен возле мест, где Биди совершил два убийства своего «первого цикла». Внедорожники были разного цвета. Также я выяснил, что в семидесятых у вашего мужа был не один такой автомобиль.
— Это правда. Ему нравилась эта модель, и он сменил старую на такую же.
— Да, мужчины часто так делают. И внедорожники пользуются особой популярностью в местах, где снег идет по полгода. Но после убийства Мур и нашей беседы ваш муж сменил машину на «шевроле-сабербан».
— Не сразу, — с улыбкой возразила Дарси. — Он продолжал ездить на «тойоте» в начале двухтысячных.
— Я знаю. Он продал ее в две тысячи четвертом году, незадолго до убийства Андреа Ханикатт на шоссе, ведущем в Нашуа. Серо-голубой «сабербан» две тысячи второго года. «Шевроле» примерно такого же года выпуска и цвета часто видели неподалеку от дома миссис Ханикатт в течение месяца, предшествовавшего ее убийству. И странная штука… — он наклонился вперед, — я нашел свидетеля, который утверждает, что номера на машине были вермонтские, а другая свидетельница — маленькая старушка, которая за неимением других дел весь день сидит у окна гостиной, наблюдая, чем занимаются соседи, — заявила, что у машины были номера штата Нью-Йорк.
— У Боба были номера штата Мэн, — сказала Дарси, — и вам это отлично известно.
— Конечно, конечно, но номера можно украсть.
— А как насчет убийства Шейверстонов, Хольт? Возле дома Хелен Шейверстон видели серо-голубой «сабербан».
— Вижу, вы знаете о деле Биди намного больше обычных обывателей. И больше, чем пытались представить вначале.
— Так его видели?
— Нет, — ответил Рэмси. — Вообще-то нет. Но серо-голубой «сабербан» видели возле ручья в Эймсбери, где нашли тела. — Он снова улыбнулся, но глаза по-прежнему оставались холодными. — Их бросили как мусор.
— Я знаю, — вздохнула она.
— Про номерной знак «шевроле» в Эймсбери никто ничего сказать не сумел, но, полагаю, он мог запросто оказаться массачусетским. Или пенсильванским. Каким угодно, только не штата Мэн. — Он подался вперед. — Биди посылал нам записки с документами жертв. Дразнил нас, бросая вызов. Может, даже хотел, чтобы мы его поймали.
— Может, и так, — согласилась Дарси, хотя сильно сомневалась.
— Записки были написаны печатными буквами. Люди, которые так делают, считают, что по ним почерк определить невозможно, но они ошибаются. У вас, случайно, не сохранилось бумаг мужа?
— То, что не забрала фирма, было уничтожено. Но я уверена, у них этих бумаг очень много. Бухгалтеры никогда ничего не выбрасывают.
Он вздохнул:
— Да, но чтобы подобная фирма их предоставила, нужно получить распоряжение суда, а для этого требуются веские основания. А их-то у меня и нет. Есть лишь ряд совпадений, хотя, по моему глубокому убеждению, это не просто совпадения, а скорее закономерности, которые, к сожалению, никак не дотягивают даже до косвенных улик. Поэтому я и приехал к вам. Боялся, что вы меня сразу выгоните, но вы оказались очень добры.
Она промолчала.
Он еще больше подался вперед и теперь почти нависал над столом, как хищная птица. Но за холодом в глазах читалось нечто, похожее на участие и даже доброту. Она очень надеялась, что не ошибалась.
— Дарси, это ваш муж был Биди?
Она понимала, что он мог записывать их разговор — это было вполне реально. Вместо ответа она лишь подняла руку, повернув ее ладонью к нему, словно защищаясь.
— И вы об этом долго не знали, так ведь?
Она снова промолчала и только смотрела на него, пытаясь прочитать мысли, как часто делают люди при общении с теми, кого хорошо знают. Только надо помнить, что перед ними не всегда то, что, как нам кажется, мы видим. Теперь Дарси знала это не хуже других.
— А потом вдруг узнали? Совершенно случайно?
— Хотите еще кофе, Хольт?
— Полчашки, — попросил он, откидываясь назад и складывая руки на тщедушной груди. — Если переусердствовать с кофе, то меня замучает изжога, а я забыл принять утром таблетку.
— У меня наверху в аптечке есть прилосек, [77] — сказала она. — Остался от Боба. Хотите, принесу?
— Я бы не стал принимать его таблетку, даже если бы горел изнутри.
— Как хотите, — мягко сказала она и подлила кофе в его чашку.
77
Прилосек — лекарственное средство, нормализующее кислотность желудка.
— Вы уж меня извините. Иногда не могу справиться с эмоциями. Эти женщины… все эти женщины… и мальчик, у которого впереди была целая жизнь. Это — самое ужасное!
— Да, — согласилась она, передавая ему чашку. Дарси обратила внимание, как сильно дрожат у него руки, и подумала, что это, наверное, его последнее сражение, несмотря на пугающую остроту его ума.
— Женщина, которая слишком поздно узнаёт, кем на самом деле являлся ее муж, оказывается в очень сложном положении, — заметил Рэмси.
— Думаю, что да, — согласилась Дарси.
— И кто поверит, что после стольких лет совместной жизни она на самом деле совершенно его не знала? Совсем как птичка — не помню, как она называется, — что живет в пасти крокодила.
— Вообще-то считается, что крокодил позволяет ей жить у себя в пасти, — уточнила Дарси, — поскольку она чистит ему зубы. Выклевывает зернышки, оставшиеся в зубах. — Она постучала пальцами по столу, показывая, как клюют птицы. — Может, причина в действительности совсем другая, но в нашем случае я и правда возила Бобби к дантисту. Сам он всячески увиливал от посещения зубного врача и не выносил боли. — Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Она вытерла их тыльной стороной ладони, проклиная себя за слабость. Сидевший напротив мужчина не станет уважать слез, пролитых по Роберту Андерсону.