1922
Шрифт:
— Порой бойфренда следует опасаться больше укуса змеи. Кажется, в Библии есть нечто в этом роде. А может, и у доктора Фила. [47] В любом случае я с ним рассталась.
— Многие женщины так говорят, а потом идут на попятную. А человек, поступивший так однажды…
— Вновь так поступит. Да, знаю, что вела себя глупо. Если у вас нет моей сумочки, что же у вас тогда из моих вещей?
Мисс Нил повернулась на кресле (солнце скользнуло по ее лицу, на мгновение высветив удивительно синие глаза), открыла шкафчик и вынула
47
Имеется в виду Фил Макгроу, известный американский телеведущий, автор публикаций, психолог.
— Мы ничего не трогаем в автомобилях наших посетителей, стараемся только по возможности отыскать адрес или номер телефона, а потом запираем машину. Но оставить такое показалось бы мне ошибкой. У ворюг не дрогнет рука разбить стекло, если увидят что-то ценное, а этот лежал прямо на самом виду на приборной панели.
— Благодарю вас. — Тесс ощутила слезы, подступившие к глазам, скрытым за темными очками, и подавила их усилием воли. — Очень предусмотрительно с вашей стороны.
Бетси Нил улыбнулась, отчего строгое лицо Мисс Ответственной за Бизнес стало на мгновение лучистым.
— Пожалуйста. А когда этот ваш бойфренд приползет назад с просьбой дать ему второй шанс, вспомните о моей бабуле и всех ваших преданных читательницах и скажите ему «черта с два, Хосе». — Она на пару секунд задумалась. — Только сделайте это, держа дверь на цепочке. Ибо плохой бойфренд и в самом деле опаснее змеи.
— Спасибо за совет. Послушайте, мне надо идти. Я попросила такси подождать, пока я не буду точно знать, что смогу уехать на своей машине.
На этом все могло бы и закончиться — могло бы, — но тут Бетси Нил с подобающей скромностью поинтересовалась, не оставит ли Тесс автограф для ее бабушки. Тесс, разумеется, не возражала и, несмотря на все случившееся, с неподдельным интересом проследила за тем, как Нил, отыскав листок бумаги, оторвала от него сверху с помощью линейки логотип «Стэггер инн» и протянула его ей через стол.
— Можно так: «Для Мэри, преданной читательницы»?
Конечно, можно. И когда она уже дописывала дату, ей пришла в голову свежая идея.
— Меня тут выручил один мужчина, когда мы с бойфрендом… ну, знаете… поцапались. Если бы не он, мне бы еще больше досталось. — Да-да! Могли даже изнасиловать! — Я бы хотела его поблагодарить, но не знаю его имени.
— Вряд ли я вам смогу чем-то помочь. Я лишь офисный работник.
— Но вы же местная — так?
— Да…
— Он повстречался мне в магазинчике дальше по дороге.
— «Подкрепись и…»?
— Кажется, да. Именно там мы с приятелем и повздорили. Все из-за машины. Я сама не хотела вести и его за руль не пускала. Мы препирались все время, пока шли по шоссе… одни-одинешеньки… «одинокие бродяги» на «одиноком шоссе»…
Нил улыбнулась так, как обычно улыбаются, когда слышат уже превратившуюся в банальность шутку.
— Так вот, этот мужчина ехал на стареньком синем пикапе с фарами, залепленными такой штукой от ржавчины…
— «Бондо»?
— Да, вроде бы… — Тесс прекрасно знала, что именно так, и больше никак: отец в свое время был чуть ли не единственным сторонником этой компании. — Одним словом, помню, я подумала, что он не просто ездит в своем пикапе, а словно надевает его на себя.
Протягивая через стол подписанный листок бумаги, она заметила, что Бетси Нил уже откровенно улыбалась:
— Господи, я, кажется, действительно знаю, о ком вы говорите.
— Правда?
— Он просто здоровый или прямо здоровенный?
— Здоровенный, — ответила Тесс. — Она ощутила некую странную зыбкую радость, зародившуюся у нее где-то глубоко в груди. Такие же ощущения она испытывала в моменты, когда нити, казалось бы, нелепого сюжета вдруг начинали сплетаться воедино, туго стягиваясь, словно кулиска затейливой вместительной сумки. Когда такое происходило, она неизменно чувствовала себя двояко, но испытывала ни с чем не сравнимое удовлетворение.
— Случайно, не заметили, перстень у него на мизинце был, с красным камнем?
— Да! Похожим на рубин, но слишком большим, чтобы быть настоящим. И коричневая кепка…
Нил продолжала кивать:
— …с белыми проплешинами. Он ее уже лет десять не снимает. Здоровенный водила — водила-громила. Не знаю, где он живет, но он местный — либо из Коулвича, либо из Нестор-Фоллз. Он встречается мне время от времени то в супермаркете, то в хозяйственном, то в «Уолмарте», еще где-то. Его раз увидишь — не забудешь. Зовут его Эл, а фамилия типа польская. Знаете — нечто такое труднопроизносимое. То ли Штрелкович, то ли Штанкович. Уверена, я могла бы его найти по телефонной книге, потому что у них с братом транспортная компания — грузовые перевозки… то ли «ястребиные», то ли «орлиные», словом, какие-то «птичьи». Хотите, поищу?
— Нет, благодарю, — вежливо отказалась Тесс. — Вы и так были очень любезны, а меня заждался таксист.
— Хорошо. Только уж, пожалуйста, держитесь подальше от этого вашего бойфренда. А заодно и от «Бродяги». Но, сами понимаете, если кому сболтнете, что это я так сказала, мне придется с вами расправиться.
— Договорились, — улыбнулась Тесс. — Вполне справедливо. — Она обернулась возле самой двери. — Маленькая просьба.
— Да, пожалуйста.
— Если вдруг случайно повстречаете Эла с «фамилией типа польской», не говорите ему о нашей беседе. — Она постаралась улыбнуться, несмотря на то что губы по-прежнему болели. — Хочу его приятно удивить — может, сувенирчик какой-нибудь подарить или еще как-нибудь.
— Без проблем.
Тесс чуть помедлила.
— У вас необыкновенно красивые глаза.
Пожав плечами, Нил улыбнулась:
— Спасибо. Они… разные, будто и не мои. Раньше это как-то смущало, а теперь…
— А теперь это вам на руку, — сказала Тесс. — Вы до них доросли.
— Видимо, да. Я в двадцатилетнем возрасте даже моделью подрабатывала. Но порой, знаете ли, лучше из чего-то вырастать. Как, например, из увлечений мужчинами с дурным характером.
К этому вряд ли можно было что-то добавить.