1922
Шрифт:
— Мама подумала, это будет кстати, — сказал Джейкоб.
— Спасибо, Джейк. Ты уходишь?
— Ненадолго. Побросаю с друзьями фрисби, пока не стемнеет. Потом позанимаюсь.
— Не ходите на ту сторону: там вырос сумах — ядовитый плющ.
— Да, знаю. Денни еще в младших классах как-то прикоснулся к этой гадости, и так ему стало жутко плохо, мать даже решила, что у него рак.
— Ух ты! — воскликнул Стритер.
— Поезжай аккуратно, сынок. Без лихачества.
— Не волнуйся. — Положив отцу руку на плечо, парнишка без тени смущения — что не осталось незамеченным Стритером — поцеловал
— Он хороший парень, — не без гордости сказал Гудхью, глядя вслед сыну, вошедшему в дом. — Упорно занимается, старается — не то что его отец в молодости. Мне повезло, что рядом оказался ты.
— Нам обоим повезло, — с улыбкой отозвался Стритер; положив мягкий кусочек сыра бри на печенье, он отправил все это в рот.
— Я рад, что вижу, как ты ешь, дружище, — заметил Гудхью. — В последнее время мы с Нормой уже заволновались, не случилось ли чего с тобой.
— Все в порядке — лучше не придумаешь, — ответил Стритер, делая очередной глоток вкусного (и, несомненно, дорогущего) пива. — Правда, стали проявляться залысины. Джанет говорит, от этого я кажусь более худосочным.
— Как раз это дам не должно беспокоить, — сказал Гудхью, проводя рукой по своей шевелюре, такой же густой, как в то время, когда им было по восемнадцать. И без единого седого волоска. Джанет в свои лучшие дни могла сейчас выглядеть лет на сорок, но Мусорный Король в красных лучах предзакатного солнца выглядел на тридцать пять. Он не курил, не злоупотреблял алкоголем и регулярно посещал фитнес-клуб, у которого был договор с банком, где работал Стритер. Однако сам Стритер подобных развлечений позволить себе не мог. Его сын Джастин ездил сейчас в качестве компаньона со средним Гудхью, Карлом, по Европе; на средства Карла. А значит, фактически на средства Мусорного Короля.
О всеимущий, по имени Гудхью, подумал Стритер, с улыбкой глядя на своего давнего приятеля.
Улыбнувшись в ответ, Том легонько стукнул горлышком бутылки о горлышко бутылки Стритера.
— Все-таки жизнь — хорошая штука, да?
— Очень хорошая, — согласился Стритер. — Долгие дни с прелестными ночами.
— Откуда ты это взял? — Гудхью удивленно вскинул брови.
— Вдруг в голову пришло, — ответил Стритер. — Но ведь так и есть, правда?
— Прелестью своих ночей я в основном обязан тебе, — сказал Гудхью. — Знаешь, мне пришло в голову, что я вообще обязан тебе всем, что у меня есть в жизни, дружище. — С напитком в руке он характерным жестом указал на свой гигантский «дворик». — По крайней мере самой ее лучшей частью.
— Да брось ты — ты сам себя «сделал».
— Сказать тебе правду? — Гудхью заговорщически понизил голос. — Этого мужчину сделала эта женщина. Помнишь, как сказано в Библии: «Кому дано повстречать достойную женщину? Ибо ценность ее выше рубинов». Ну, или что-то в этом роде. А познакомил нас ты. Сам-то помнишь?
Тут у Стритера возникло неожиданное и почти непреодолимое желание грохнуть свою пивную бутылку о вымощенное кирпичами патио и ткнуть разбитым и еще мокрым от пены горлышком своему старому приятелю в физиономию. Однако он, улыбнувшись, лишь сделал очередной глоток пива и поднялся.
— Пожалуй, мне надо посетить одно место.
— Пиво не купишь — его можно лишь позаимствовать, — сказал Гудхью и расхохотался, словно это была его собственная спонтанная шутка.
— Точнее не скажешь, — поддержал Стритер. — Прошу прощения.
— Ты действительно стал лучше выглядеть! — крикнул приятель, когда он уже поднимался по ступеням.
— Спасибо, дружище, — отозвался Стритер.
Закрыв дверь ванной комнаты, он заперся, включил свет и — впервые в жизни — залез в чужую аптечку. Первое, на чем остановился взгляд, его чрезвычайно вдохновило: шампунь «Только для мужчин». Рядом стояли несколько пузырьков с лекарствами.
Люди, хранящие свои лекарства в ванных, куда заглядывают гости, будто бы ищут на свою голову приключений, подумал Стритер. Правда, ничего необычного он там не обнаружил: у Нормы имелось средство от астмы, а Том принимал от давления атенолол и пользовался кремом для кожи.
Пузырек с атенололом был наполовину пуст. Стритер вынул одну таблетку, сунул ее себе в «часовой» кармашек джинсов и нажал на слив. Из ванной он выходил с чувством человека, который только что тайком пересек границу чужой страны.
Следующий вечер оказался несколько хмурым, однако Джордж Элвид все так же сидел под своим желтым зонтиком и вновь смотрел по своему маленькому телевизору «Инсайд эдишн». Главной темой была Уитни Хьюстон, которая, подписав очередной выгодный контракт со студией звукозаписи, сбросила подозрительно много килограммов. Повернув своими пухленькими пальцами ручку телевизора, Элвид отвлекся от сплетен и с улыбкой уставился на Стритера.
— И как мы себя чувствуем, Дэйв?
— Лучше.
— Правда?
— Правда.
— Тошнит?
— Сегодня нет.
— Аппетит?
— Как у коня.
— Держу пари, вы прошли определенное медицинское обследование.
— Откуда вы знаете?
— Ну а как еще мог повести себя преуспевающий сотрудник банка? Вы должны были мне кое-что принести.
Стритер на мгновение задумался, не уйти ли ему прочь. Он действительно был в нерешительности. Затем, сунув руку в карман куртки (августовский вечер выдался прохладным, а одет он был еще легко), вынул оттуда сложенную в крохотный квадратик салфетку «Клинекс». Чуть помедлив, он через стол протянул бумажку Элвиду, и тот ее развернул.
— А-а, атенолол! — воскликнул Элвид, лихо отправил таблетку себе в рот и тут же ее проглотил.
Приоткрыв от удивления рот, Стритер медленно его закрыл.
— Не стоит так удивляться, — сказал Элвид. — Если бы вы на работе были подвержены стрессам в такой же степени, как я, у вас бы тоже возникли проблемы с давлением. Да потом еще эта изжога с отрыжкой. Лучше вам и не знать.
— И что теперь? — спросил Стритер. Ему было холодно даже в куртке.
— Что теперь? — удивленно переспросил Элвид. — Теперь можете наслаждаться своим здравием лет пятнадцать. А может, и двадцать. Или все двадцать пять — кто знает?