1977. Три мушкетера (с иллюстрациями)
Шрифт:
Но так как рана, вопреки его предположениям, могла все же оказаться серьезной, он тотчас послал верхового за врачом.
XXVIII
ПОБЕГ
Как и предполагал лорд Винтер, рана миледи была не опасна; едва миледи осталась наедине с вызванной бароном женщиной, которая стала ее поспешно раздевать, она открыла глаза.
Однако надо было притворяться слабой и больной, что было нетрудно для такой комедиантки, как миледи; бедная служанка была совсем одурачена узницей, и, несмотря на ее настояния, упорно решила просидеть всю ночь у ее постели.
Но присутствие этой женщины не мешало миледи предаваться своим мыслям.
Вне всякого сомнения, Фельтон был убежден в правоте ее слов, Фельтон был предан ей всей душой; если бы ему теперь явился ангел и стал обвинять миледи, то в том состоянии духа, в котором он находился, он, наверное, принял бы этого ангела за посланца дьявола.
При этой мысли миледи улыбалась, ибо отныне Фельтон был ее единственной надеждой, единственным средством спасения.
Но ведь лорд Винтер мог его заподозрить, теперь за самим Фельтоном могли установить надзор.
Около четырех часов утра приехал врач, но рана миледи уже успела закрыться, и потому врач не мог выяснить ни ее направления, ни глубины, а только определил по пульсу, что состояние больной не внушает опасений.
Утром миледи отослала ухаживавшую за ней женщину под предлогом, что та не спала всю ночь и нуждается в отдыхе.
Она надеялась, что Фельтон придет, когда ей принесут завтрак, но Фельтон не явился.
Неужели ее опасения подтвердились? Неужели Фельтон, заподозренный бароном, не придет ей на помощь в решающую минуту? Ей оставался всего один день: лорд Винтер объявил ей, что отплытие назначено на двадцать четвертое число, а уже наступило утро двадцать второго.
Все же миледи довольно терпеливо прождала до обеда.
Хотя она утром ничего не ела, обед принесли в обычное время, и она с ужасом заметила, что у солдат, охранявших ее, уже другая форма. Тогда она отважилась спросить, где Фельтон. Ей ответили, что Фельтон час назад сел на коня и уехал.
Она осведомилась, все ли еще барон в замке. Солдат ответил утвердительно и прибавил, что барон приказал известить его, если узница пожелает говорить с ним.
Миледи сказала, что она сейчас еще слишком слаба и что ее единственное желание — остаться одной.
Солдат поставил обед на стол и вышел.
Фельтона отстранили, солдат морской пехоты сменили — значит, Фельтону не доверяли больше!
Это был последний удар, нанесенный узнице.
Оставшись одна в комнате, миледи встала: постель, в которой она из предосторожности пролежала все утро, чтобы ее считали тяжело раненной, жгла ее, как раскаленная жаровня. Она взглянула на дверь — окошечко было забито доской. Вероятно, барон боялся, как бы она не ухитрилась каким-нибудь дьявольским способом обольстить через это отверстие стражу.
Миледи улыбнулась от радости: наконец-то она могла предаваться обуревавшим ее чувствам, не опасаясь того, что за ней наблюдают! В порыве ярости она стала метаться по комнате, как запертая в клетке тигрица. Наверное, если бы у нее остался нож, она на этот раз помышляла бы убить не себя, а барона.
В шесть часов пришел лорд Винтер; он был вооружен до зубов. Этот человек, о котором миледи до сих пор думала, что он всего лишь глуповатый придворный кавалер, стал превосходным тюремщиком: казалось, он все предвидел, обо всем догадывался, все предупреждал.
Один взгляд, брошенный на миледи, пояснил ему, что творится в ее душе.
— Пусть так, — сказал он, — но сегодня вы меня еще не убьете: у вас нет больше оружия, и к тому же я начеку. Вы начали совращать беднягу Фельтона, он уже стал поддаваться вашему дьявольскому влиянию, но я хочу спасти его: он вас больше не увидит, все кончено. Соберите ваши пожитки — завтра вы отправляетесь в путь. Я сначала назначил ваше отплытие на двадцать четвертое число, но потом подумал, что чем скорее дело будет сделано, тем оно будет вернее. Завтра в полдень у меня на руках будет приказ о вашей ссылке, подписанный Бекингэмом. Если вы, прежде чем сядете на корабль, скажете кому бы то ни было хоть одно слово, мой сержант пустит вам пулю в лоб — так ему приказано. Если на корабле вы без разрешения капитана скажете кому бы то ни было хоть одно слово, капитан велит бросить вас в море — такое ему дано распоряжение. До свидания. Вот все, что я имел вам сегодня сообщить. Завтра я вас увижу — приду, чтобы распрощаться с вами.
С этими словами барон удалился.
Миледи выслушала всю эту грозную тираду с улыбкой презрения на губах, но с бешеной злобой в душе.
Подали ужин. Миледи почувствовала, что ей нужно подкрепиться: неизвестно было, что могло произойти в эту ночь. Она уже надвигалась, мрачная и бурная: по небу неслись тяжелые тучи, а отдаленные вспышки молнии предвещали грозу.
Гроза разразилась около десяти часов вечера. Миледи было отрадно видеть, что природа разделяет смятение, царившее в ее душе; гром рокотал в воздухе, как гнев в ее сердце; ей казалось, что порывы ветра обдавали ее лицо подобно тому, как они налетали на деревья, сгибая ветви и срывая с них листья; она выла, как дикий зверь, и голос ее сливался с могучим голосом природы, которая, казалось, тоже стонала и приходила в отчаяние.
Вдруг миледи услышала стук в окно и при слабом блеске молнии увидела за его решеткой лицо человека.
Она подбежала к окну и открыла его.
— Фельтон! — вскричала она. — Я спасена!
— Да, — отозвался Фельтон, — но говорите тише! Мне надо еще подпилить прутья решетки. Берегитесь только, чтобы они не увидели вас в окошечко двери.
— Вот доказательство тому, что бог за нас, Фельтон, — сказала миледи, — они забили окошечко доской.
— Это хорошо… Господь лишил их разума! — ответил Фельтон.
— Что я должна делать? — спросила миледи.
— Ничего, ровно ничего, закройте только окно. Ложитесь в постель или хотя бы прилягте не раздеваясь. Когда я кончу, я постучу в окно. Но в состоянии ли вы следовать за мною?
— Ода!
— А ваша рана?
— Причиняет мне боль, но не мешает ходить.
— Будьте готовы по первому знаку.
Миледи закрыла окно, погасила лампу, легла, как посоветовал ей Фельтон, и забилась под одеяло. Среди завываний бури она слышала визг пилы, ходившей по решетке, и при каждой вспышке молнии различала тень Фельтона за оконными стеклами.