2:36 по Аляске
Шрифт:
– Тото, – мрачно ответил он, перестав смотреть мне в глаза. – Он бы заметил следы их присутствия, но… Ничего. В радиусе пяти миль их нет. Я не знаю, где они могут быть сейчас. Если только…
«Если только они не мертвы» – это не было сказано вслух, но зазвенело в воздухе, как те выстрелы среди ночи. От этих слов точно так же стыла кровь в жилах.
Напряженное молчание прервал голос Мэл, склонившийся над животом Криса, один вид которого благо уже перестал вгонять меня в краску, но возбуждения не умалял.
– Должна признать, – присвистнула Вата. –
Я польщенно хмыкнула и прикрыла глаза, но спустя минуту на пороге фургона раздался грохот. Меня скрутило в новом тошнотном позыве, когда чьи-то руки встряхнули меня, как котенка, и прижали к себе.
– Min Gud, varf"or "ar du alltid fast i problem?! – заверещала Флейта и протараторила еще много-много-много всего другого.
– И я рада тебя видеть, – улыбнулась я, обнимая ее в ответ.
Флейта умиленно улыбнулась, и я подумала о том, что, возможно, она сказала мне что-то совсем другое. Забравшись рядом, она пробормотала уже на понятном мне языке:
– Когда я узнала, что вас разделил охотник, я чуть не перебила все тарелки в умывальнике!
– Это было бы огромной потерей для всего лагеря. Тарелки… И как ты только удержала себя в руках? – укоризненно произнес Крис, и лишь тогда Флейта обратила на него внимание. – Спасибо, что и по мне скучала.
– Я знала, что ты выживешь, – спокойно заявила Флейта, действительно так, будто ничуть не сомневалась по этому поводу. – Ты ведь уже три месяца спокойно пьешь воду из источника, где я мою посуду. Уж после такого бессмертие присваивается автоматически!
Я прыснула, и Крис тоже, похоже, оценив шутку. Флейта снова обернулась ко мне, и губы ее едва слышно зашевелились:
– Ты так и не ушла…
– Не смогла. Винтовку пришлось бросить, а потом это, – я ткнула пальцем себе в затылок, где осталась смачная ссадина в напоминание о падении. Флейта предостерегающе шикнула, покосившись на Криса. – Расслабься, он уже знает.
– Знает?! Совсем все-все знает? Про оружие, побег, Орегон?
– Он путает Орегон с Джорджией, – сказала я. – Но да, в принципе знает.
Флейта удрученно покачала головой. Хоть кто-то был рад, что я снова здесь, даже если не была рада я сама.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала Мэл, увлеченная перевязкой Криса. – Флейта, проводи ее до палатки и проследи, чтобы она немного вздремнула.
– Так точно, мэм! – с готовностью отозвалась Флейта и, спрыгнув, взяла меня под руку. Коленки подкашивались, но головокружение давно прошло. И все же веки слипались лишь от одной фантазии о мягкой перине и старом выцветшем одеяле. Никакие палатки не сравнятся с обычной человеческой кроватью.
– Эй, – подал голос Крис, ободряюще улыбнувшись мне. – Ступай. Поспи. Ты заслужила.
Я не обратила внимание на то, что застыла посреди фургона, уставившись на него стеклянными глазами. Мозг мой притормаживал, как неотлаженный часовой механизм, и я заблудилась в потемках мыслей. Мне не хотелось покидать Роуза после того, что было, и я настороженно уточнила:
– С Крисом точно все будет хорошо?
Мэл отвлеклась, смазывая бок Криса органическим серебром для обеззараживания, и обернулась. Уголки ее губ потянулись вверх, и я смутилась, постаравшись не думать, с чем она связала мое беспокойство за Криса.
– Он ведь солдат. Переживет. Верно я говорю, Роуз?
Он кивнул и проводил нас с Флейтой взглядом до самой двери. Я услышала бормотание, прежде чем позволила Флей перевести меня через выступ порога и направиться в сторону палаток:
– Когда о нас кто-то заботится, мы чувствуем себя уязвимыми, но такими живыми, правда?
– Да, – приглушенно ответил Крис. – Правда.
Флейта рассказывала мне о том, какую смуту едва не допустил Бобби после нашего ухода: лагерь раскололся на две половины. Одна половина спорила, как лучше избавиться от потенциально опасных спящих: экономно сжечь их или гуманно пустить пулю в лоб. А другая половина боролась и с тем методом, и с другим, защищая близких. Благо столкновения удалось избежать. Случай с матерью Тото взволновал всех, но его же голос стал решающим: явившись к церкви, он заявил, что любому, кто захочет туда войти, сначала придется иметь дело с ним. По словам Флейты, он уже оправился после смерти Софии, пусть и стал молчаливее прежнего.
Под очередную лагерную историю, случившуюся в мое отсутствие, я и уснула. Судя по всему, Флейта этого и добивалась. Сквозь обрушающуюся дремоту я услышала ее легкую поступь и то, как она по-семейному поправила мое одеяло, а затем вышла. Спустя несколько часов раздались те же шаги, только тяжелее и торопливее. Проснувшись, я потянулась, разминая затекшее тело, пока кто-то не выдернул у меня из-под головы подушку.
– Да встаю я, встаю!
Флейта не ответила, и, сев на постель, я едва не свалилась с нее замертво. Закричать мне не дала ладонь, зажавшая рот и облаченная в рваную кожаную перчатку:
– Кто, черт побери, додумался здесь прибраться?! Куда эта скандинавская мартышка перетащила мои вещи? – зашипела Барби.
Светлые волосы, сбритые на висках, впервые на моей памяти были не забраны и струились в обход ее лица. Глаза казались совсем пепельными и скрывались под нахмуренными бровями. Одной рукой Барби крепко зажимала мне рот, а другая, перевязанная, безвольно болталась в узелке под грудью. На ее плече висел рюкзак, в котором я тут же распознала свой по университетской эмблеме. Я возмущенно замычала, и тогда Барби стиснула мою челюсть почти до боли.
Одежда на ней была в чем-то вымазана, а персиковая кожа скрылась под слоем грязи. Она выглядела так, будто только что выбралась из угольной печи. Я дернулась и попыталась отбиться от ее руки, целясь наотмашь.
– Ты! – воскликнула я, и Барби зашипела вновь, прикладывая палец к губам. – Ты жива! Где Грейс? Мы искали вас!
Барби отстранилась, и лицо ее приобрело печально-сконфуженное выражение. Угрюмо хмыкнув, она развернулась к соседнему матрасу и нагнулась, копошась под ним в поисках своих вещей.