200 женихов и 1 свадьба
Шрифт:
– Я бы не стал называть его хозяина мальчиком, – задумчиво протянул сэр Кристиан. – Хотя, он определенно храбрее и безрассудней многих мужчин.
Сам себя не похвалишь – никто не похвалит.
– Не ожидал, Корнел, – холодно добавил сэр Кристиан и вернулся в лавку артефактора.
Мой конь испуганно жался за коновязью, сэр Эдгар, белее ночи, прижимался к стене и прикидывался плющом, а я перебирала пальцами шелковую гриву ворна и не могла с ним расстаться. Мы словно влюбились друг в друга. Будто две отчаянных души встретились
Сэр Иол сглотнул и произнес:
– Вы…
Это надрывное «вы», за которым – пустота и страх, прозвучало в высшей степени нелепо.
– Ваше дело и впрямь такое важное? – спросила с тщетной надеждой услышать «нет». Но стал бы он так упорно ждать? Печенкой чувствую – опять будет кольцами щеголять и обещать сладкую жизнь.
– Леди Джулия…
Устало выдохнула и, прикоснувшись на прощанье лбом к морде ворна, отошла от него.
– Что ж. Против этого у меня нет аргументов!
Сэр Эдгар не понял, да я и не надеялась.
Что мне нравится на Тэйле – отношение к имени. Здесь «леди» – не пустой звук. Это высокие требования, которые предъявляет к тебе титул. Это обязанность быть лучше, превозмогать себя. Сложно представить леди лохматой, в старых штанах с вытянутыми коленками, большой миской семечек «Джин», возле телевизора или компьютера. Утренний туалет – не поход в сортир с зубной щеткой во рту, хотя, куда же без него. Это ритуал с умыванием, обтиранием, одеванием. Макияж, опять-таки, ведь дама я не молодая, четвертый десяток пошел…
Так о чем это я? Имя! Леди Джулия. Если Маша Воробушкина могла заявить: «Заткни свои пробирки и вали в неевклидово геометрическое пространство», то леди Ортингтон снисходительно вздохнет, закатит глаза и сделает, потому что дала слово.
Женщина сказала – женщина передумала, работает на Земле. Тут такое неправильно поймут. На дуэль, конечно, не вызовут, но посмотрят под таким углом, что икотой не отделаешься. А уж каковы языки местного сообщества – гадюки отдыхают!
– Я знаю отличную ресторацию… – издалека начал сэр Эдгар.
Я знаю отличные постыдные болезни, которыми щедро делятся мужчины, начинающие с таких слов.
– Здесь, – отрезала я. – Сейчас. Или никак.
В Ортингтоне солнце садится рано. В шесть вечера уже горят фонари, а на небо выплывает луна. Здесь она не в пример больше, чем на Земле. Серебрит округу мягким светом, накрывая искрящимся покрывалом. Ближе к семи на улицу высыпают ребятишки. Уставшие после дневных занятий и домашних заданий, они вволю резвятся, невзирая на темноту. Комиссары, важно подбоченившись, разгуливают по мощеным улочкам, охраняя покой жителей. Но преступность низкая. Да и какой в ней толк, когда полицейское управление держит в штате медиумов и провидцев, а те с легкостью, пользуясь артефактами Клифорда, отыскивают преступника за два-три часа.
Сэр Эдгар бросил взгляд на стеклянные двери лавки. Артефактор и виконт смотрели нас как телевизор, попутно беседуя о чем-то своем. Клиф смотрел заботливо, виконт – хмуро и задумчиво. Ой, да подумаешь, лошадку его погладила! Кстати, о лошадках… Платье помялось и запачкалось. Пришлось достать щетку и тщательно вытереть плотную ткань, пока сэр Эдгар что-то там говорил.
– Вам доставляет удовольствие унижать меня перед другими ухажерами? – наконец, заключил он.
С прискорбием поняла, что прослушала большую часть тирады. Еще большим прискорбием оказался жгучий стыд, отдающий изжогой. Я леди! Это почти как рыцарь, только в юбке.
– Они мне не ухажеры, – отрезала, убирая щетку в сумочку и поправляя складки на юбке.
– Мне так не показалось!
– Как бы то ни было – вас это не касается, сэр Иол. Прогуляемся. Здесь за лавкой прекрасный людный скверик, – выделила слово «людный», в зародыше убивая его надежды на уединение.
Предложенную ладонь не приняла, шла на пионерском расстоянии. Пока не свернули, чувствовала внимательный взгляд в спину. Повела лопатками, скидывая странную дрожь. Невысказанные претензии виконта никак не давали покоя. Скоро выскажет – даже не сомневаюсь.
Дорожка вела вдоль цветущих сиреней в обход небольшого пруда. В полумраке фонарей ютились влюбленные парочки, а знатные дамы, обмахиваясь веерами, дружно обменивались новостями. В России про них сказали бы: бабки-сплетницы, а на Тэйле за такое можно получить по морде от родственника, если ты мужчина, или по морде ничего не подозревающему твоему родственнику, если женщина. Так что исключительно вечерний променад с обменом новостями. А главная новость бесстыже дефилировала рядом с завидным женихом. Любопытные взгляды прямо-таки прожигали во мне дыру.
– Кажется, вас уже считают моей будущей женой, – улыбнулся сэр Эдгар, когда мы остановились под цветущей вишней, роняющей в воду жемчужные лепестки. Они медленно скользили по озерной глади, выплывая на лунную дорожку.
Любопытная формулировка и вульгарный подкат.
– Вы знаете, меня не интересует общественное мнение, – чтобы занять руки, сорвала веточку и вдохнула вишневый аромат. Легкий, весенний, наполненный жизнью запах вызвал улыбку. Сэр Эдгар тут же принял ее на свой счет и приосанился:
– Это меня в вас и восхищает.
Так и подмывало спросить «только это»?
– Сэр Эдгар, – я тщательно подбирала слова, но сложно придумать что-то новое. – Мы с вами…
– Леди Джулия, – перебил мужчина, доставая бархатную коробочку из кармана темно-сапфировых брюк.
Так громко вздыхать неприлично, но огреть горе-жениха коробочкой – еще хуже.
– Сэр Эдгар, я вас не понимаю! – отступила на шаг, пока мне не всунули кандалы, прошу прощения, обручальное кольцо силой. – Зачем из раза в раз задавать вопрос, на который я отвечаю отказом? К чему это упрямство?