2008_52(600)

Газета "Своими Именами"

Центральным для нас моментом в рассматриваемых законах является факт сдерживания производительных сил частным способом получения максимальной прибыли, так как именно этот пункт больше всего подвергся в дальнейшем обывательскому осмеянию и вульгаризации. Проиллюстрируем это положение ситуацией в современной России. Нефтегазовые «бароны», алюминиевые и стальные «короли» держат отечественное машиностроение, оборонку и сельское хозяйство на голодном пайке по принципу, который был известен еще с царских времен — "не доедим, но продадим". Или, как говорит Гайдар и еже с ним: "Все, что НАМ (им, гайдарам и чубайсам) надо, купим на Западе". Им ровным счетом наплевать на свою страну, на ее развитие, на ее народ. Таким образом, "новорусские господа" не просто сдерживают производительные силы страны, но и душат экономику России, а точнее, все, что от нее осталось после известных «реформ». И это на фоне сверхмилитаризации США, чьи авианосные группы, ядерная триада и морская пехота служат цели внеэкономической эксплуатации всего мира в качестве главного «обеспечения» ничем другим не обеспеченного американского доллара.

Сталин о товарном производстве при социализме. Говоря о товарном производстве при социализме, Сталин, обращаясь к «рыночникам», не сдерживается: "Довольно абсурдно звучат теперь, при нашем строе, слова о рабочей силе, как товаре, и о «найме» рабочих: как будто рабочий класс, владеющий средствами производства, сам себе нанимается и сам себе продает свою рабочую силу. Столь же странно теперь говорить о «необходимом» и «прибавочном» труде: как будто труд в наших условиях, отданный обществу на расширение производства, развитие образования, здравоохранения, на организацию обороны и так далее, не является столь же необходимым для рабочего класса, стоящего ныне у власти, как и труд, затраченный на покрытие личных потребностей рабочего и его семьи…"."…Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствующими новому положению. Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие".

"Нерыночникам" он терпеливо разъясняет: "В настоящее время у нас существуют две основные формы социалистического производства: государственная — общенародная, и колхозная, которую нельзя назвать общенародной"."…колхозы не хотят отчуждать своих продуктов иначе как в виде товаров, в обмен на которые они хотят получить нужные им товары. Других экономических связей с городом, кроме товарных, кроме обмена через куплю-продажу, в настоящее время колхозы не приемлют". Другое дело, "когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжаться всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его "денежным хозяйством" исчезнет, как ненужный элемент народного хозяйства". Таким образом, сфера товарных отношений при социализме, по Сталину, максимально ограничена и в перспективе уходит в небытие. Сталин уклоняется от прямого ответа, когда и как это может произойти, но предостерегает от простого поглощения колхозного сектора государственным сектором, так как это может быть воспринято экспроприацией колхозов. По той роли, которую играли в сталинскую эпоху МТС и сельскохозяйственная наука, можно предполагать, что он выступал за постепенную эволюцию социальной перестройки деревни на научно-технической базе с целью окончательного вытеснения товарно-денежных отношений из народного хозяйства.

Здесь Сталин, оставаясь в пределах теоретических выкладок, не посчитал нужным указать, что в рамках проводимого Советской властью ограничения товарно-денежных отношений в его время производились ежегодные снижения розничных цен при одновременном повышении закупочных цен в целях увеличения потребительского спроса, стимулирующего развитие народного хозяйства в целом. Расширение же товарно-денежных отношений в СССР, проведенное после смерти Сталина, и вызванный этим обстоятельством отказ от подобной практики резко ухудшил материальное положение народа в целом и привел к продовольственным кризисам 57-го и 62-го годов.

Сталин о действии закона стоимости. Главные страсти на дискуссии развернулись вокруг действия закона стоимости, главного экономического закона товарного хозяйства. По этому закону происходит обмен товаров, где определителем их менового соотношения выступает количество затраченного на их производство общественно необходимого труда. Колебания цен, их отклонения от общественной стоимости под влиянием спроса и предложения представляют собой стихийный механизм регулирования общественным производством [см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 25, ч. 1, с. 194].

"Рыночники" на дискуссии утверждали, что этот закон является постоянно действующим, обязательным для всех периодов исторического развития. Используя это утверждение как таран, они пропагандировали систему хозяйственного расчёта между обществом в целом и отдельными его производственными единицами на основе общественно необходимых затрат труда и распределения дохода предприятий. Сущность его состоит в том, что каждое предприятие и его подразделения в денежной форме соизмеряют затраты на производство и результаты своей хозяйственной деятельности, покрывают свои расходы денежными доходами от реализации продукции, тем самым обеспечивая рентабельность и самоокупаемость всего общественного производства. Чтобы создать, вольно или невольно, видимость соответствия хозрасчета основному закону социализма, «рыночники» демагогически заявляли, что он принципиально отличается от коммерческого расчёта капитализма, так как базируется на общественной собственности на средства производства и осуществляется в интересах всего общества. Якобы он позволяет сочетать интересы общества с интересами отдельных коллективов предприятий и каждого трудящегося. В приведенных соображениях ключевым словом является "рентабельность".

Отвечая как «рыночникам», так и «нерыночникам», Сталин опровергает мнение, "что закон планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства уничтожают принцип рентабельности производства. Это совершенно неверно. Дело обстоит как раз наоборот. Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем, 10–15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный материальный ущерб, обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами". Если идти начертанным «рыночниками» путем, то надо закрыть "ряд пока еще нерентабельных предприятий тяжелой промышленности, где труд рабочих не дает "должного эффекта", а открыть "новые предприятия безусловно рентабельной легкой промышленности, где труд рабочих мог бы дать "больший эффект"… "отказаться от примата производства средств производства в пользу производства средств потребления. А что значит отказаться от примата средств производства? Это значит уничтожить возможность непрерывного роста нашего народного хозяйства, ибо невозможно осуществлять непрерывный рост народного хозяйства, не осуществляя вместе с тем примата производства средств производства". По Сталину "сфера действия закона стоимости ограничена у нас наличием общественной собственности на средства производства, действием закона планомерного развития народного хозяйства — следовательно, ограничена также нашими годовыми и пятилетними планами, являющимися приблизительным отражением требований этого закона".

Сталин подчеркивает, что "стоимость, как закон стоимости, есть историческая категория, связанная с существованием товарного производства. С исчезновением товарного производства исчезнут и стоимость с ее формами и закон стоимости". И добавляет: "Там, где есть товары и товарное производство, не может не быть и закона стоимости. Сфера действия закона стоимости распространяется у нас, прежде всего, на товарное обращение (между двумя видами социалистической собственности. — Н.Л.)".

Экономическая система, запущенная Сталиным, вела страну через постепенное вытеснение товарно-денежных отношений к положению, когда любая часть производства функционировала бы, исходя не из ее внутренней рентабельности, а из общественной необходимости при общей рентабельности народного хозяйства в длительной перспективе. Отступление же от этой системы последовало после смерти Сталина. При Маленкове это был ряд популистских мероприятий, стоивших многие миллионы рублей, выкинутых на ветер. При Хрущеве — это троцкистское наступление на приусадебные участки колхозников, «освоение» целины, прекращение «сталинских» строек, разгон МТС. При Хрущеве и Брежневе — это попытка осуществить торгово-промышленную экспансию в третий мир, обескровившая советскую экономику и не давшая развиваться платежеспособному внутреннему спросу, загоняя людей в рамки уравниловки. Эти деятели не нашли ничего лучшего, как посадить страну на нефтегазовую иглу, поставив ее, тем самым, в зависимость от Запада, но ставшей коррупционной кормушкой для партийной номенклатуры. Как пишет Сергей Кара-Мурза, после смерти Сталина, "тех, кто пытался разрабатывать политэкономию советского хозяйства как нетоварного, загнали в угол, давление «рыночников» соединилось с интересами партийно-государственной номенклатуры (выразительным представителем которой является сейчас Зюганов. — Н.Л.) и привело к реализации всей "программы Горбачева-Ельцина" [www.kara-murza.ru/books/ecec/ecec8.html]".

Как по марксизму, так и по теории товаризации, кризис капитализма начался сто лет назад, когда произошел раздел мира между колониальными державами. Отсутствие товарной прибыли толкнуло эти державы в пучину Первой мировой войны. По ее окончании лишь десять лет длилось торговое оживление, связанное с ретоваризацией послевоенного мирового рынка. Затем последовали Великая депрессия и Вторая мировая война. Но еще не отгремели ее последние залпы, как начала завязываться новая война — «холодная». Война за максимально возможное расширение единого рынка, контролируемого США. Ее политическим предвестником были слова, брошенные с пафосом и с солдатской прямотой генералом Патоном в 1944 году перед высадкой в Нормандии: "Наступает Pax Americana". Ее экономическая завязка произошла тогда же и стала известна, как Бреттон-Вудская валютная система. Эта система вроде бы сохраняла за золотом статус средства окончательного урегулирования международных расчетов. Но, одновременно, она подводила базу под использование доллара США в качестве единого мерила в мировой торговле, так как только он мог напрямую обмениваться на золото. Все остальные валюты менялись на золото через доллар. Политически это означало превращение всех стран мира в американскую провинцию. Отказ принимать эту систему рядом стран (СССР, Китай и др.) породили утверждения англо-американцев о "железном занавесе" (для доллара), который надлежало во что бы то ни стало сломать. До середины 50-х годов, в соответствии с планом Маршалла, шла ретоваризация разрушенных войной Европы и Японии. Далее пошла ретоваризация бывших колоний европейских стран. В 60-х годах США, пытаясь сломить сопротивление СССР, приступили к выполнению ряда амбициозных и высоко затратных планов в области ядерных и ракетных вооружений, а так же в космосе. Но одновременно, под прикрытием американского оборонного зонтика, используя свои сравнительно малые расходы на вооружение, ФРГ и Япония совершили свое промышленное чудо. Положение Америки осложнилось. Усилилась международная конкуренция. В эти годы платежный баланс США в основном сводился с отрицательным сальдо, а это означало, что количество долларов, находящихся на руках у иностранцев, быстро возрастало при истощении золотых резервов США. Способность США сохранять обратимость доллара в золото становилась невозможной. В 1971 г. был официально объявлен дефолт, то есть отказ на государственном уровне от обмена долларов на золото, что означало крах Бреттон-Вудской валютной системы. Другими словами, США на тот момент "холодную войну" проигрывали с треском. Но сказалась предательская сущность советской партийной номенклатуры. Форсировать капитуляцию Америки ей было не с руки, так как при этом рушился привычный для нее порядок вещей. Могла иссякнуть нефтегазовая кормушка. Кроме того, в новом порядке интеллектуальное убожество номенклатуры не оставляло ей места под солнцем.