2014. Книга о любви и о войне
Шрифт:
– А вы прыгали с парашютом? Я тоже очень хочу, – с придыханием восхитилась Мария.
Мария была студенткой «А5». На вечере знакомств она так и представилась «Мария», вела себя очень строго и сдержанно. На первой же лекции на нее неизгладимое впечатление произвел Тихомиров, который в пух и прах разгромил университетское журналистское образование, продемонстрировав приверженность основополагающим академическим дисциплинам, таким как философия, история и политология. Он назвал журналистику «ремеслом» и был категорически против возведения ее в ранг академической науки. Тихомиров вообще производил хорошее впечатление своей
Ради общества Тихомирова Мария отказалась идти на фестиваль «Арт-мьюзик» и теперь вынуждена была наблюдать, как медленно пьянеющий преподаватель политологии ласкает сидящую у него на коленях другую студентку.
Настя училась на первом курсе факультета психологии Одесского государственного университета. Там она узнала о существовании школы журналистики «А5», разыскала организатора школы Сергея Лекотта и попросилась работать администратором в обмен на бесплатные занятия в школе. Настя была девушкой милой и непосредственной, поэтому практически всегда добивалась своего.
– Конечно прыгал, и довольно много. Я же целый командир воздушно-десантного взвода, – Тихомиров был слишком увлечен Настей, чтобы заметить неестественность Машиного интереса.
– А вы прыгали? – обратилась Мария к остальным. В ее вопросе было столько экспрессии, словно прыжки с парашютом были необходимым условием свободы и самовыражения личности. На самом деле Маша пребывала в такой растерянности от Настиного егозения на коленях у Тихомирова, что он понесла чушь про парашютные прыжки просто, чтобы не удариться в истерику.
– Нет, я нет, армия – это не мое, – пресс-секретарь министерства культуры Украины Артем Симагин не смешался. Ему вполне хватало мужественности и без голубого берета. Он был несколько моложе Тихомирова, но крупнее и выглядел очень солидно с аккуратно подстриженной черной бородкой. Артем недавно выиграл грант USAID на молодежное информационное агентство и всерьез рассматривал студентов и преподавателей «А5», как будущих авторов.
– Я тоже нет, у меня кафедра мотострелковая, – организатор школы «А5» Сергей Лекотт тоже не считал тему парашютных десантов уместной, но и ставить Машу в неудобное положение не хотел.
Саша Топчиенко не ответил ничего, ему вообще было трудно находиться в человеческом обществе, а тем более говорить на такие исконно мужественные темы, как служба в армии, с девушкой, которая не может не нравиться. Саша стал журналистом, потому что больше ничего не умел. Быть журналистом он сначала тоже не умел, но он был тонким интеллигентным юношей и был не способен отстаивать свои интересы. Неизвестно для чего окончив факультет иностранной филологии, он болтался по городу, пытаясь сориентироваться, кем же ему теперь работать, если не школьным учителем? Работать в школе он категорически не хотел – дети его тиранили.
В Областную телерадиокомпанию он попал случайно, там работал его университетский друг. В коридоре Сашу увидел главный редактор, пригласил к себе в кабинет и через две минуты беседы ни о чем, сказал: «Вы мужчина, носите галстук, и он вам идет. Будете у нас работать». Украинские государственные СМИ, сохранившие свою структуру, да и кадры, еще с Советского
В тягучем болоте Областной телерадиокомпании Саша Топчиенко пришелся как нельзя кстати. Он не стремился кому-то что-то доказать или исправить мир. Он был вежливым и исполнительным сотрудником. Тетки без возраста вскоре зашипели в коридорах, что следующим главным редактором будет именно он, а вовсе не Раиса, усердно окучивавшая нынешнего главреда в надежде занять его кресло.
В школу «А5» Топчиенко попал тоже случайно. Лекотт держал руку на пульсе и каждое новое лицо в одесской журналистике проверял на предмет пригодности для школы «А5».
Атмосферу разрядил главный редактор журнала «Южнорусский вестник» Андрей Ермаков. Стайка студенток, вившаяся вокруг него с первого дня, упорхнула на «Арт-мьюзик», так что он принял эстафету и превратил неудобную тему в пикап.
– Я прыгал не так много, как Павел Андреевич, – сделал он реверанс в сторону Тихомирова, – Передо мной быстро стал выбор, какую из спецподготовок сделать профильной – парашютно-десантную, горную или подводную. Я предпочел горную, потому что парашютисты один раз переступают через страх, когда шагают за борт самолета, а альпинисты переступают через себя с каждым шагом.
Андрей переменил неуместную тему и дал Марии сигнал, что здесь есть еще кем восхищаться кроме Тихомирова.
– Мне сложнее всего дается первый контакт с аудиторией, – поделился Артем Симагин, – Вот когда найдешь первые заинтересованные глаза, тогда уже можно нормально работать, есть кому рассказывать.
– Это реальная проблема, даже в аудитории, которая пришла добровольно, трудно найти заинтересованного человека. Ну, если, конечно, речь не идет о национальной политике. Может мы что-то не так делаем? – Лекотт действительно болел за свою школу. Несмотря на то, что она больше была тусовкой, чем школой, он пытался сделать все максимально качественно – искал и приглашал кого только мог из практикующих журналистов, пытался предоставить ноутбуки, проектор, доски с маркерами, чтобы преподавателям было удобно оперировать своим материалом. Другое дело, что медиа-тренера приезжал скорее потусоваться или обкатать новый материал, нежели привозили готовые учебные курсы.
– Мы все так делаем, вернее не все, конечно, и не все так, – Ермаков умел на любую проблему взглянуть по-новому, что и было его коньком в журналистике, – дело не в том, что современная украинская молодежь не хочет ничему учиться, а в том, что они не знают, что это такое. Ни у кого нет приоритета образованности, эрудит – это не круто. Они никогда, ни в школе, ни в вузах, не получали знаний, они не знают этого ощущения наполненности пониманием, не знают, что они потеряли. Поэтому принимают развлечения за обучение.