2060 Русский пепел
Шрифт:
Дальше он обратился к командиру:
–Россия, вроде бы космическая страна? Тогда нам повезло?
Борис ответил:
– Была когда-то давно. Первый спутник, первый человек на орбите, первая женщина в космосе, первый выход в открытый космос. Возгордились, наверное. Решили что они лучше всех. И все пошло в обратную сторону. Кто был первым, стал последним. Когда мы улетали, Россия не участвовала в нашем проекте. Страна была закрытой, мы уже мало что знали о ней. А может это и не Россия. Посмотрим…
Низкие облака, стена гигантских растений усиливали ощущения жары
Бортинженер держал перед собой анализатор газов в атмосфере и удрученно цокал языком. Борис спросил:
– Какие цифры? Что скажешь?
– Кислорода – восемнадцать процентов всего. Вместо положенных – двадцати одного. А углекислого газа шестьсот единиц! Это очень много. Ты не помнишь, когда мы улетали, сколько было диоксида углерода?
– Тогда это была тема номер один. Все об этом кричали. Но я точно не помню, кажется, четыреста тридцать.
– Кричали, только ничего не делали. Метана, вот смотри, около трех единиц. Мы, в свое время и не знали, что так может быть. Относительная влажность – девяносто девять процентов. Командир, кажется, климатическая катастрофа о которой так много говорили, все-таки произошла.
К разговору подключился Рудольф:
– Интересно, а откуда взялась избыточная радиация?
– Это нам предстоит выяснить. Как и много чего другого. Сейчас земная ночь. Разведку делать не будем. С утра распакуем нашего «Шустрика» и начнем.
Шустриком они называли электромобиль, переделанный из марсианского вездехода под Земную поверхность.
– А сейчас, друзья разомнемся, походим немного и отправимся спать. «Что день грядущий нам готовит…» – пропел Борис любимую арию из русской оперы. Удачное приземление радовало.
Глава вторая
Жизнь на Марсе вырабатывала у марсонавтов особое чувство синхронизации. Вероятно, так работал подсознательный механизм защиты от когнитивной инфляции. Они каким-то образом, понимали друг друга с полуслова. Могли, например, не сговариваясь, одновременно сделать общее движение. У них подстраивалось хорошее настроение, и даже болели они примерно одинаково. Могли одновременно задуматься об одной проблеме и вдруг выдать коллективное решение. При этом волны депрессии и хандры не синхронизировались, что сильно помогало избегать агрессивных настроений в обществе.
Утром следующего дня после приземления они одновременно проснулись. Врач взялся за приготовления завтрака. Запасов еды они взяли на целый месяц. Они были уверенны, что этого более чем достаточно. Ведь цивилизация, чтобы не случилось, не могла исчезнуть совсем. Другое дело вода. Ее оставалось мало. Ради ее экономии они решили временно не мыться и не бриться. А из еды использовать пока только консервированные продукты на основе синтезированного белка.
Большое неудобство доставляли экзоскелеты. Они сделали попытку отказаться от них на ночь, но, к сожалению, так не получилось. Пришлось спать, не снимая этот полуэластичный каркас с умными мозгами и сервомоторами с амортизаторами. Неудобно, но сильная усталость быстро склонила всех к глубокому сну.
После завтрака, они вышли из модуля. Несмотря на утро, освещение было как вечером. Невозможно было определить, где находится солнце. Такое ощущение, что свет равномерно распространяется прямо от мрачновато-серых облаков. Первое, что решили сделать – залезть на посадочный модуль и осмотреть местность. Нормальным людям сделать это было бы невозможно. Стенки модуля были абсолютно гладкими. Но в этом случае им помогли их искусственные скелеты. Опираясь на них и используя полированную, и немного обожженную поверхность модуля в качестве упора, они встали друг на друга. Внизу стоял мощный командир, на него взобрался инженер, сверху – врач, и на самый верх залез Крисс.
– Рудольф подначивал Крисса:
– Крисс, кто построил пирамиды в Египте?
– Не знаю. Может, их построили пришельцы из космоса. Возможно, они были, даже, как и мы – с Марса?
– Ага. Инопланетяне – эмигранты без документов нелегально пересекли границу Земли. И у фараона напросились подработать на обратную дорогу.
Когда взбирались друг на друга, шутили, потом было уже не до шуток. На это строительство пирамиды ушло много времени и сил. Крисс слез совершенно обессиленный. Залезть ему было гораздо легче, чем слазить. Кажется, он уставал гораздо больше других.
Отдышавшись, он рассказал, что видел. В общем – не много. Зонтичные растения занимают почти все пространство до небольшой возвышенности. Сама возвышенность кажется без растительности. Больше ничего не видно из-за густого черно-серого дыма. Его источник находится, кажется, за возвышенностью.
– Да, немного, – сказал командир.
– Сделаем короткую разведку. Я и инженер отправимся на нашем роллере в сторону возвышенности. А доктор и Крисс займитесь расчисткой поляны от зарослей вокруг модуля. Работать только в скафандрах. Не забывайте – эти заросли ядовиты, как нам вчера Крисс вычитал. Да и мы поедем в скафандрах, на всякий случай.
Доктор подошел к одному из толстых стволов Гераклеума и попытался его сломать. Ему стоило больших усилий, нагнуть ствол так, чтобы он лопнул. Оказалось, что этот полый внутри ствол, как труба, был достаточно крепким.
– Чем же нам их резать? Вручную много мы не сделаем.
Бортинженер задумался и сказал:
– У нас есть лазерный дальномер. Он достаточно мощный. Я думаю, мне удастся сделать из него резак. Будет хороший лазерный нож. Дайте мне два часа. Только вот придется запустить наш портативный ядерный реактор.
– Хорошо, – сказал командир – тогда ты оставайся, а я с доктором поеду.
Вчетвером они открыли грузовой люк, распаковали и выкатили четырехколесный электро-автомобиль «Шустрик».
Борис и Рудольф отправились на разведку. Машина подминала под себя пустые стебли Гераклеума. Пыльца осыпалась и стояла как желтоватый туман. Испуганные шмели летали в растерянности. Шмели были неестественно большими, как и эти растения. Хруст от ломающихся кустов и от летающих шмелей стоял такой, что они плохо слышали друг друга. Двигались они медленно. За ними оставалась хорошо видная просека.