3+1=...

Дождь ударил именно в тот момент, когда Марина только-только припарковала машину. Только-только заглушила двигатель, только-только положила пальцы на дверную ручку. И дождь застучал по лобовому стеклу. А потом просто полил стеной.

Марина с тоской оглянулась на свой дом. Она сегодня припозднилась: задержалась в офисе, потом заезжала в гипермаркет за продуктами. В итоге, когда приехала, рядом с домом свободных парковочных мест уже не было.

Встала у соседнего дома. А теперь придется под льющим сплошной стеной дождем выходить, доставать пакеты с заднего сиденья и потом под этим же дождем идти через весь двор к своему дому и к своему подъезду.

И зонтика с собой нет. Да и как его держать, если обе руки будут заняты пакетами? И на ногах, как назло, туфли на каблуках, потому что сегодня была в суде, а туда Марина старалась одеваться прилично. Эх, надо было забить на магазин и заказать доставку. Но Марина предпочитала сама выбирать продукты. Вот теперь за это придется расплачиваться.

Она вздохнула. Ладно. Сиди-не сиди, а выходить надо. Ну, подумаешь, вымокнет. Не растает: ни она, ни наращенные ресницы, ни сделанные брови. Только тоналка потечет, ну и ладно, все равно смывать.

И Марина решительно толкнула дверь.

Сначала запищал брелок в кармане, а потом на весь двор завыла машина. Ее машина. Марина резко обернулась. Сквозь серую пелену дождя она увидела, как от ее машины отлепилась фигура с велосипедом. Потом она мистическим образом раздвоилась — и две велосипедиста рванули в противоположную от Марины сторону.

Это дети. Дети, которые врезались в ее машину. Марина выругалась и поспешила обратно к своему автомобилю.

На крыле, даже под лупящим дождем была видна царапина. Кажется, даже, не одна. И зеркало заднего вида уныло повисло.

Твою мать!

Марина переложила пакеты в одну руку, обернулась, попыталась отереть воду со стекол очков. И увидела, как закрывается дверь дальнего подъезда дома напротив. А в эту дверь проскальзывает заднее колесо велосипеда. Значит, и сам велосипед там же. Нет уж, голубчики! Вы так просто от меня не отделаетесь. Вас родители не воспитали, как положено — значит, будут оплачивать возмещение ущерба!

Марина снова открыла дверь машины, забросила обратно на заднее сиденье оба пакета и решительно зацокала по лужам к примеченному подъезду.

Подъезд, естественно, оказался с домофоном. Но в этом же подъезде располагался офис ТСЖ, и был указан их код домофона. Марина набрала код, ей без лишних разговоров открыли. И она вошла внутрь. Никакой ТСЖ ей сейчас, конечно, не был нужен.

На бетонном полу были явственно видны линии — следы мокрых колес велосипеда. Двух. Да она просто Зеб Стумп, блин!

Следы вели к лифту. Марина нажала на кнопку и прислушалась к звуку. По времени, через которое приехал лифт, было похоже, что возвращался он с какого-то среднего этажа, пятого или шестого. Марина шагнула в лифт и наудачу нажала на кнопку с цифрой «шесть».

Не угадала. На шестом этаже

следов от колес велосипеда не было. Она спустилась на этаж ниже. Бинго! Зеб Стумп, как он есть! И следы в наличии, и видно, к какой квартире они ведут.

Марина подошла к двери квартиры и нажала на кнопку. Ей было слышно звук звонка за дверью, легкие шаги и голоса. А потом все стихло. Все, кроме звонка.

Так, дверь ей открывать не собираются. Значит, дети — судя по голосам, там не один ребенок — дома без взрослых. Ну что же. Марина покосилась на номер квартиры.

Адрес ей известен. Стоять тут и трезвонить — глупо. Дверь ей явно не откроют. Значит, надо возвращаться домой. И зайти попозже, когда родители этих хулиганов будут точно дома. И с ними можно будет поговорить о том, что творят их детки.

Марина еще раз оглядела площадку этажа. И злость, которая вела ее, вдруг исчезла. Господи, ну на что они рассчитывали, эти мальчишки? Марина была уверена, что это мальчишки. Она видела, в какой подъезд они забежали, мокрые следы выдали номер квартиры. Ну и какой смысл был сбегать? Какой смысл запираться?

Какие же они все-таки… дети. Может, ну их? Не такой уж и большой там ущерб, наверное. Косметический ремонт царапины на крыле, зеркало… Вот зеркало — да. Возможно, оно под замену, а это недешево. И, главное, дети должны понимать, что такие вещи не могут остаться безнаказанными. А, значит, все же надо переговорить с их родителями.

Лифт вдруг снова зашумел, поехал вниз. Интересно, какова вероятность, что сейчас лифт снова поднимется на пятый этаж, и из него выйдет взрослый человек, который живет в этой квартире. Например, мать этих мальчиков?

Конечно, это очень маловероятно. Практически, невозможно.

Но лифт остановился именно на пятом этаже. И из него вышел человек. Мужчина. Очень крупный мужчина. Синие джинсы, бордовая футболка вся в темных пятнах дождя, черные мокрые волосы прилипли к голове. Похоже, тоже припарковал машину не рядом с домом и потом шел к подъезду под проливным дождем. Мужчина сделал пару шагов и замер возле Марины. Он смерил ее внимательным взглядом, и тут Марина поняла, что она такая же мокрая, как и он. Она рефлекторно бросила взгляд на себя вниз и в последний момент подавила желание прикрыться — белая рубашка от дождя стала совсем прозрачной.

Мужчина дернул головой. Видимо, этот жест означал: «Чего надо?».

— Скажите, вы живете в этой квартире? — Марина для точности ткнула пальцем в дверь.

Его взгляд стал настороженным. Он наклонил голову, вытер лицо о плечо и только после этого кивнул.

— Значит, вы имеете какое-то отношение к детям, которые живут в этой квартире?

Он вздохнул. Вытер лицо о другое плечо.

— Я их отец.

У него оказался низкий, даже хриплый голос. Мужчина шагнул вперед, навис над Мариной. Несмотря на ее каблуки, он все равно над ней нависал, хотя в Марине почти сто семьдесят сантиметров роста! А в нем, наверное, все два метра.