30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
Шрифт:
Далее в «Заключении» написано: «В отношении Салина, как сообщал т. Богданов в НКВД СССР в марте 1943 года, было принято решение — он снят с занимаемой должности и направлен на низовую работу». Как установлено по протоколам заседаний бюро ЦК КП(б) Казахстана, М. Салина сняли с должности третьего секретаря ЦК ещё 17 октября 1942 года, а через месяц вывели из состава членов бюро ЦК «за необеспечение руководства, за примиренческое отношение и прямое попустительство антигосударственным действиям в хлебозаготовке». Конечно, при большом лицемерии властей такая формулировка могла означать и нечто иное. Истинная причина, как обычно, стыдливо скрывалась. Однако, как явствует из тех же протоколов, Салина достаточно неплохо устроили: сначала направили работать вторым секретарём Южно-Казахстанского обкома партии, а потом там же он стал председателем облисполкома. Боз-жанов и Даулбаев сохранили свои посты. В 1944
В обвинительный текст «Заключения» дознавателями были вписаны фразы, которые вообще непонятно кого конкретно критиковали: «По делу “Националисты” и др. в Казахстане проводилась вредная практика, когда вопреки закону (какому? — Ю.Б.) и указаниям НКВД СССР (каким? — Ю.Б.) проводилась вербовка партийных и советских работников и агентурная разработка. Так были завербованы (кем? — Ю.Б.) бывший секретарь Кустанайского обкома партии Берниязов, зам. наркомфина Казахстана Бадин и разрабатывался зам. зав. отделом агитации и пропаганды Западно-Казахстанского обкома партии Байгалиев». Не будьте наивными — без агентуры государево око работать не может. Но в чём здесь вина Богданова? Об этом сказано не было.
Конечно, в «Заключении» полностью приводился обвинительный монолог бывшего редактора дивизионной газеты Бектурова.
Далее в «Заключении» сказано: «О применении к арестованным на допросах незаконных методов следствия подтвердили бывший следователь СПО (секретно-политического отдела. — Ю.Б.) НКВД Казахстана Курманжанов, ст. опе-руполномоченный (Кустанайского отделения НКВД. — Ю.Б.) Чирьев». Так эти работники как раз и вели следствие — с них и спрос! «Они же подтвердили, что следствием по делу “Националисты” руководил Богданов». Совершенно не понятно, почему вопрос о руководстве выяснялся у второстепенных лиц? Если бы Богданов был назначен наркомом внутренних дел Казахстана Бабкиным не просто провести разовую проверку в Кустанае, а руководить всем огромным по своим масштабам следствием, то об этом должен был быть издан соответствующий приказ, чтобы все многочисленные исполнители чётко знали, кому подчиняться и докладывать либо к кому обращаться с вопросами.
Далее дознаватели сообщали: «Допрошенный по этому делу быв. нач. СПО НКВД Головков в 1948 году сообщил: “Я, не разделяя восторга Богданова и начальника внутренних дел Кустанайской области Забелева, заявил им, что радоваться и потирать руки не следует, так как показание одного из арестованных провокационное и оно принесёт неприятности”. В ответ на это Богданов сказал: “Вас знают, что Вы старый казахстанский перестраховщик”».
Не берусь судить, кто из двоих, Богданов или Головков, был в этом деле правым. В блокноте отца есть такая пометка: «Заявление Головкова, что он меня предупреждал о по-казаннях Нурумова, — вероятно, путает, допрашивали втроём» [А. 12].
Вот что лично мне известно по данному вопросу. Михаила Николаевича (Нифоновича) Головкова я знал как очень принципиального и жёсткого человека. Именно в Секретно-политическом отделе НКВД, начальником коего он являлся, велась разработка дела «Националисты», так что именно Головков был посвящён во все детали следствия. От отца и других людей мне известно [Б], что при проведении проверок по указанному делу Головков написал бумагу, которая Богданову, по словам последнего, «очень навредила». В других документах имеется ссылка на то, что «бывший начальник СПО НКВД Казахской ССР т. Головков, ныне сотрудник КГБ», в 1948 году давал письменные объяснения [А. 10]. Шла ли речь об упомянутой бумаге или ещё о какой-либо другой более поздней по срокам, сказать не могу. Но знаю точно, что на этой почве Богданов свои отношения с Головковым разорвал, и мы несколько лет семьями не встречались, хотя раньше справляли вместе праздники и дни рождения. Потом между ними произошло замирение. Но самое главное, что вся вина за дело «Националисты» была приписана одному Богданову. В то же время Головков, в чьем отделе велось расследование по самым крупным фигурантам, ни к какой ответственности привлечён не был. В своих объяснениях Богданов писал, что в начале войны, когда гитлеровская армия стремительно наступала, в Казахстан прибыли миллионы спецпереселенцев и беженцев, работников предприятий и служащих учреждений. В сложнейшей обстановке постоянно возникали слухи, провокации, пораженческие настроения. Даже здесь, в глубоком тылу, были выброшены немецкие десанты, создававшие реальную угрозу. В этих условиях естественно,
«Проверявшая в 1943 году уголовное дело “Националисты” бригада НКГБ СССР в своих выводах отметила, что дело “Кустанайской организации” является одним из проявлений извращённых методов чекистской работы и прямым нарушением постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от [17] ноября 1938 года о работе органов НКВД». По нашему мне-нию, эту фразу из военных времён следует понимать так: раз пострадавшие начали писать многочисленные жалобы, то, значит, дело было проведено не чисто, не по-чекистски. Поскольку вы, казахстанцы, без указания из Центра, раздули сами этот вопрос, то сами и виноваты во всех нарушениях. Современные дознаватели забыли указать, что по этому делу Особое совещание при НКВД СССР принимало ещё 2 постановления — от 17 февраля 1945 года и 9 декабря 1947 года, в которых никого из осуждённых полностью не реабилитировало, но и Богданова ни в чём не обвинило. По протесту прокурора Набатова Верховный суд Казахской ССР отменил эти постановления 21 сентября 1955 года. А потом один Богданов оказался во всём виноватым.
«В этих же выводах (бригады НКВД СССР. — Ю.Б.) было указано, что, несмотря на ряд указаний НКВД СССР и сигналы (которые как раз и подавал Богданов. — Ю.Б.) на неблагополучие в следствии по делу, нарком госбезопасности КССР т. Бабкин (умер) не обеспечил надлежащего контроля, а бывший зам. т. Богданов и б. нач. СПО НКВД Головков не разоблачили античекистской практики работников Кустанайского УНКВД Рупасова, Чирьева и др., а, наоборот, потворствовали им. После этого т. Богданов, будучи уже наркомом внутренних дел Казахстана, за извращение и фальсификацию уголовного дела “Националисты” наказал своей властью некоторых работников НКВД Кустанайской области, сам же за допущенные по этому делу извращения наказан не был».
Присутствовавшие в прошлой «Справке» обвинения по Ленинграду 1953 года и по рапорту Комиссарову в 1955 году отсутствовали. Видимо, в них разобрались, и Богданову они больше не инкриминировались.
Однако резюме «Заключения» оставалось в целом то же самое: «Тов. Богданов, ознакомившись с материалами уголовных дел, не дал надлежащей партийной оценки своим действиям». Опять, значит, не расплакался, а твёрдо стоял на своём: виноват, но вместе с другими работниками НКВД.
Общий вывод был пренеприятный: «Учитывая серьёзность допущенных Богдановым нарушений советской законности, полагали бы: материал о т. Богданове обсудить на заседании Коллегии МВД СССР» [А. 10].
Этот документ следователь и начальник Особой инспекции собственноручно подписали. Оставалось только получить визу «Согласен» у замминистра внутренних дел СССР К.П. Черняева, отвечавшего за кадры, и утвердить «Заключение» у министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова. Однако руководство свои подписи не поставило, и документ завис без даты — «…июня 1957 года». Кто мог помочь Богданову в ту критическую минуту? Снова, как в августе 1953 года, выручил его Хрущёв? В общем-то, на мой взгляд, никто иной тогда это сделать был не в состоянии. Только наш Никита Сергеевич, заработавший себе индульгенцию путём разоблачительного выступления на XX съезде партии, мог казнить и миловать. Остальные руководители лишь исполняли его волю, не смея прекословить.
Во всяком случае «Справку» с компроматом запихнули в архивную папку, даже забыв, видно от досады, пронумеровать её листы в общей нумерации тома хранения. Туда же отправились и копии сопроводительных писем в ЦК [ГАРФ, ф. 9401, оп. 1, д. 4484].
Впрочем, под самим Хрущёвым его высокое кресло тоже в ту пору сильно покачнулось. Многие руководители, в том числе и высокопоставленные, были недовольны сумасбродством и авантюризмом партийного вождя. Поводом для выступления против главы Компартии послужила речь Хрущёва на митинге в Ленинграде в мае 1957 года, когда он выдвинул свой ничем не обоснованный план в короткий срок догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и шерсти. В июне 1957 года на пленуме ЦК главный коммунист столкнулся с организованной против него оппозицией. Подавляющее большинство членов Президиума ЦК, в число которых входили Молотов, Маленков, Каганович, Первухин, Сабуров и Шепилов, открыто выступило против Хрущёва и потребовало освобождения его от обязанностей первого секретаря. При голосовании по этому вопросу оппозицию поддержали даже Булганин и Ворошилов.