365 лучших сказок мира
Шрифт:
– Она нас заметила! Багира нас заметила! Все звери джунглей восхищаются нашей ловкостью и хитростью!
И обезьяны бросились бежать. Нельзя описать их бегства по вершинам деревьев. У них там есть собственные дороги, обходные дорожки, подъемы и спуски, и все это на высоте 50 или 70 футов над землей. Две самые сильные обезьяны схватили Маугли под руки и прыгали с ним с одного дерева на другое, делая скачки в двадцать футов. Если бы они были одни, они могли бы бежать вдвое скорее, но тяжесть тела мальчика удерживала их. Хотя у Маугли сильно кружилась голова, ему нравилось это быстрое бегство, тем не менее ему было страшно,
Иногда мальчику казалось, что его сейчас бросят вниз; он начал сердиться, однако решил не отбиваться и стал думать. Прежде всего следовало дать знать о себе Балу и Багире. Он понимал, что его друзья сильно отстанут от обезьян. Искать помощников внизу не стоило: Маугли видел только ветви, а потому он поднял глаза вверх и вдруг высоко в синем небе заметил коршуна Чиля, который то делал большие круги, то висел в воздухе, выискивая добычу. Чиль увидел, что обезьяны тащат что-то, и спустился пониже, чтобы посмотреть, не несут ли они чего-нибудь съедобного. Увидев Маугли, он засвистел от удивления. В эту минуту мальчик сказал ему Великое Слово для птиц. Волны листвы сомкнулись над Маугли, но Чиль, распустив крылья, остановился в воздухе над следующим деревом и успел снова увидеть среди ветвей маленькое бронзовое лицо:
– Заметь, куда меня уносят, – крикнул Маугли, – и скажи об этом Балу и Багире.
– От чьего имени, брат?
До сих пор Чиль никогда не видел Маугли, хотя и слышал о нем.
– Я Маугли-лягушка. Меня называют человеческим детенышем. Заметь мой сле-е-ед.
Он выкрикнул последние слова в тот момент, когда его подбросили в воздух, но Чиль кивнул головой и так высоко поднялся, что казался теперь только небольшим пятном на лазури. Он замер в воздухе, наблюдая своими зоркими глазами за колебанием вершин деревьев, качавшихся от движений обезьян.
– Они никогда не уходят далеко, – сказал он, посмеиваясь. – Они никогда не делают того, что задумали. Племя Бандар-Логов бросается на все новое. На этот раз мне кажется, они навлекут на себя неприятности, потому что Балу не трус, а Багира способна убивать, и не только диких коз!
Он качался на своих сильных крыльях, подобрав под себя лапы, и ждал.
Между тем Балу и Багира выходили из себя от печали и ярости. Багира взбиралась на деревья так высоко, как никогда, но тонкие ветви ломались под ее тяжестью, и наконец она совсем соскользнула вниз, обдирая кору когтями.
– Зачем ты не предупредил человеческого детеныша, – проревела она, обращаясь к бедному Балу, который пустился неуклюжей рысью в погоню за обезьянами. – Стоило ли бить его чуть не до полусмерти, если ты не предупредил его!
– Скорее, о, скорее! Мы… мы еще можем нагнать их, – задыхаясь, прохрипел Балу.
– Такой-то
– Угу-угу! Они, может быть, уже бросили его. Можно ли доверять этому племени! Брось мне на голову мертвых нетопырей, корми меня черными бобами! Кинь меня в улей диких пчел, и пусть они зажалят меня до смерти, зарой меня вместе с гиеной, потому что я самый жалкий из всех медведей. Бр-бр-рр! Ах, Маугли, Маугли. Зачем я не предупредил тебя относительно племени обезьян, вместо того чтобы тебя колотить? Может быть, я выбил из его ума весь урок, и он останется один в джунглях, забыв Великие Слова.
Балу обхватил передними лапами голову и со стоном покачивался из стороны в сторону.
– Совсем недавно он правильно повторил мне все слова, – нетерпеливо сказала Багира. – Балу, у тебя нет ни памяти, ни уважения к себе! Подумай, что сказали бы лесные звери, если бы я, черная пантера, свернулась, как дикобраз Сахи, и стала бы выть?
– Что мне за дело до зверей джунглей? Может быть, он уже умер!
– Если только они не сбросят его с дерева или не убьют из лености, за него нечего бояться. Он умен и хорошо воспитан, главное же – уметь взглядом пугать обитателей леса. Однако (и это очень дурно) он в плену у Бандар-Логов, а обезьяны, живущие на деревьях, не боятся никого из нас.
Багира задумчиво полизала переднюю лапу.
– Какой я глупец! Ах я, коричневый жирный глупец, – сказал Балу, быстро выпрямляясь. – Я все забыл. Но слушай: Хатхи, дикий слон, говорит: «Каждый боится чего-нибудь», а племя обезьян боится Каа, питона скал. Он может не хуже их подниматься на деревья и ночью уносить маленьких обезьян. Если даже шепотом сказать его имя, их противные хвосты холодеют. Пойдем к питону Каа.
– Разве он согласится помочь нам? Он не принадлежит к нашему племени, потому что у него нет ног и у него такие дурные глаза, – сказала Багира.
– Каа очень стар и очень хитер. Главное же – он всегда голоден, – ответил медведь. – Обещай подарить ему много коз.
– Когда он сытно поест, он спит целый месяц, – заметила пантера. – Может быть, он теперь отдыхает после еды? А если он даже и не спит, может быть, ему самому захочется поохотиться?
Багира мало знала Каа, а потому опасалась всего.
– В таком случае, может быть, мы с тобой сумеем заставить его ползти с нами.
Балу потерся своим старым вылинявшим коричневым плечом о пантеру, и они пошли к горному питону.
Они увидели его на теплой скалистой площадке. Он лежал и грелся в лучах послеобеденного солнца, любуясь своим красивым новым нарядом. Последние десять дней он нигде не показывался, так как менял кожу, и теперь казался очень щеголеватым. Он поднял свою тупоносую большую голову, протянул ее над землей и, свивая длинное, тридцатифутовое тело в причудливые узлы и спирали, облизал языком губы.
– Он еще не ел, – сказал Балу и заворчал от удовольствия, заметив красивую кожу змеи с коричневыми и желтыми пятнами. – Осторожнее, Багира. После того как он переменит кожу, он всегда бывает слеповат и иногда кидается на всех, кого завидит.