3том. Красная лилия. Сад Эпикура. Колодезь святой Клары. Пьер Нозьер. Клио
Шрифт:
— Увы! — вздохнул брат Джованни, — я совершил множество преступлений, я самый большой злодей и самый никчемный человек на свете. Поэтому не глядите на меня, а читайте книгу. Господь наш сказал: «Полевые лилии не трудятся и не прядут». И он сказал еще: «Мария же избрала благую часть [383] , которая не отнимется у нее».
Тогда Сатана поднял руку, как делает тот, кто в споре готовится перечислять по пальцам все свои доказательства, и сказал:
383
Мария
— Джованни, то, что было написано в одном смысле, ты читаешь в другом, и, изучая Писание, ты похож не на ученого, склоненного над книгой, а на осла, уткнувшего морду в кормушку. Поэтому я буду поправлять тебя, как учитель поправляет ученика. Сказано было, что полевым лилиям не надо прясть, потому что они прекрасны, а красота сама по себе — добродетель. И сказано было, что Марии не надо было занимать себя домашними заботами, потому что ее забота — отдавать свою любовь тому, кто приходит к ней. Но ты и не красив, и не совершенствуешься в любви, как Мария, ты вместо этого печально влачишь по дорогам свою постыдную жизнь.
Джованни ответил:
— Господин мой, искусный художник может изобразить на деревянной дощечке целый город со всеми его башнями и крепостными стенами; так вот и вы в нескольких словах с удивительной точностью изобразили мою душу и мое лицо. И я на самом деле таков, каким вы меня описали. Но если бы я следовал правилу, преподанному нам ангелом господним, святым Франциском, и если бы я действительно исповедовал нищету духовную, я был бы полевой лилией, и, может быть, мне бы выпала участь Марии.
Сатана прервал его и сказал:
— Ты утверждаешь, что любишь нищих, но предпочитаешь им богатого с его богатством и преклоняешься перед тем, кто владеет сокровищами и наделяет ими других.
Джованни ответил:
— Тот, кого я возлюбил, владеет не телесными, а духовными богатствами.
Сатана возразил ему:
— Всякое богатство есть богатство плотское и постигается через плоть. Это утверждал еще Эпикур, и сатирический поэт Гораций говорит об этом же в своих стихах.
Выслушав эти речи, человек божий Джованни вздохнул.
— Господин мой, мне непонятно то, что вы говорите.
Сатана пожал плечами и сказал:
— Слова мои точны и ясны, а человек этот их не понимает. Меж тем я спорил с Августином, с Иеронимом, с Григорием и с тем, кого прозвали Златоустом [384] . И они понимали меня еще хуже, чем этот монах. Все эти жалкие сыны земли бродят ощупью во мраке. Над их головами заблуждение раскинуло свой огромный шатер. Ложь всегда заманивает в свои сети ученых точно так же, как и людей простых.
384
…кого прозвали Златоустом. — Имеется в виду патриарх Константинополя Иоанн (347–407), прозванный Златоустом за красноречие.
И Сатана обратился снова к
— А ты счастлив? Если ты счастлив, то я бессилен перед тобой. Ибо человек начинает думать только в печали. Размышления приходят к нему всегда в часы скорби. И, терзаемый страхами и желаниями, он мечется в постели и рвет в клочья подушку лжи. Зачем мне искушать этого человека? Он счастлив.
Но фра Джованни вздохнул:
— Господин мой, с тех пор как я слушаю вас, я уже не так счастлив, как был. Ваши речи смущают меня.
Услыхав эти слова, Сатана отбросил свой епископский жезл, скинул митру и ризу и предстал перед монахом совершенно нагим. Он был черен и красотой своей превосходил прекраснейшего из ангелов.
Он кротко улыбнулся и сказал божьему человеку:
— Успокойся, друг мой. Я — злой дух.
Брат Джованни был прост сердцем и умом, и язык его был связан; он не умел говорить с людьми.
И вот однажды, когда он, по своему обыкновению, стоял, погрузившись в молитву, у подножия падуба, ангел господень явился ему и приветствовал его словами:
— Я пришел приветствовать тебя, ибо я тот, кто всегда приходит к людям простым и несет девам благую весть.
В руках ангела был горящий уголь. Он коснулся им губ святого. Потом продолжил речь свою и сказал:
— От этого огня губы твои сделаются чистыми и пылающими. И огненная печать останется на них. Язык твой развяжется, и ты будешь говорить с людьми. Надо, чтобы люди услыхали живое слово и знали, что они спасутся, только став простыми сердцем. Вот почему господь развязал язык тому, кто прост.
443
Ангел возвратился на небо. И страх охватил Джованни, человека божьего. Он начал молиться и сказал:
— Господи, смятение сердца моего так велико, что губы мои не чувствуют сладости огня, которым коснулся их твой ангел. Господи, как видно, ты хочешь наказать меня, посылая к людям, которые не поймут того, что я буду говорить им. Все возненавидят меня, и священники твои первыми скажут: «Он кощунствует!» Ибо правда твоя идет вразрез с правдой человеческой. Но да свершится воля твоя!
И, встав с колен, он направился в город.
В этот день фра Джованни вышел из монастыря рано утром, в час, когда птицы пробуждаются и начинают петь. Он шел в город. И он думал: «Я иду в город просить, чтобы мне подали хлеба, и буду потом раздавать этот хлеб тем, кто просит; так я раздам то, что получу, и получу вновь то, что раздам. Ибо всегда хорошо просить и подавать во имя божие. А получающий милостыню — брат подающего. И не все ли равно, каким из этих двух братьев ты будешь, ведь само подаяние ничего не значит, все благо в милосердии.