4-05. Finale spiritoso
Шрифт:
– Что?
– удивилась Фуоко.
– Местодержатель в данном контексте является мифологическим артефактом, существующим в массовой культуре любого Игрового Мира. Грубо говоря, он позволяет Тактику, если таковой решит вступить в игру, в любой момент появиться в Игровом Мире, обладая определенным местом в нем.
– А... кто такой "тактик"?
– Игрок, которому принадлежит Игра, всегда является Стратегом. Его задача - набирать очки, развивая науку, строя государства, умножая население и территории под своим контролем, разбивая вражеские армии и так далее. Обычно он проводит в Игровом Мире от нескольких столетий до одной-двух тысяч локальных планетарных лет. На Текире в течение тысячи четырехсот двенадцати лет Стратегом являлся Демиург Чонда, помните?
– Ага...
– Стратег всегда соперничает с людьми, никогда с другими Демиургами. Два Стратега на одной планете способны привести к разрушительным мировым войнам и чудовищным жертвам среди населения, а потому игра Стратега против Стратега запрещена категорически. Однако проигрыш Стратега населению площадки - явление чрезвычайно редкое, за всю историю Игры такое случалось лишь четыре раза. Предопределенность победы, пусть даже с низким счетом, делает для многих Игру слишком скучной. Поэтому для повышения остроты ощущений в любую Игру может вмешаться Демиург-Тактик. Его задача - с помощью очень маленького отряда, максимум из десятка членов, а обычно не более пяти, прорваться сквозь защиту Стратега, атаковать его лично и, при должном везении или умении, победить. Тогда Игра немедленно заканчивается для Стратега проигрышем с нулевым счетом. Мало кто из Демиургов принимает роль Тактика, специализирующихся в ней едва ли полтора десятка, но слот для Тактика присутствует всегда. Немаловажное уточнение: как только Тактик вступает в Игру, физические и социологические законы площадки перестраиваются, чтобы резко увеличить везение его отряда. Стратегу тоже начинает везти в других сферах, чем опытный Стратег может воспользоваться для ускорения своей победы.
– И я... Тактик?
– Точнее, в виртуальности Арасиномэ вы оказались связаны с ролью местодержателя Тактика. Если площадка продолжает действовать по прежним законам, у вас имеются богатые возможности по влиянию на события. Помните изумление старика в Белом Замке?
– Брагаты?
– Возможно. Возможно, и нет, но сейчас неважно. И старик, и ваша "гвардия" называли вас "принцессой", что также косвенно указывает на роль Тактика. Проблема в том, что в любой Игре, неважно, с Демиургом или без него, Тактик является целью глобальной охоты. Ему везет - но и его противникам тоже. Тактику нужно иметь большой опыт, чтобы достичь своей цели, иначе ему угрожает смерть. В Игре она, разумеется, ненастоящая, но что произойдет внутри Арасиномэ в нынешних обстоятельствах, я даже гадать не возьмусь. Недаром Стаси так упорно пытался не подпустить вас к Замку и увести от старика.
– Фигасе...
Какое-то время Фуоко плавала в пустоте, задумчиво разглядывая разрисованную себя и переваривая сказанное. Потом она встрепенулась.
– Дэй Дзии, если я Тактик, кто тогда Юно?
– По логике вещей следует предположить, что он занял вакантную позицию члена вашего личного отряда. Но ответить точно невозможно без дополнительной информации. Нужно продолжать исследование.
– Хм. А кто тогда мои "гвардейцы"? Их же куда больше пяти и даже десяти.
– Судя по вашим описаниям и связи с жезлом, они - разновидность охранной магии. Но, опять же, в нынешней ситуации твердо сказать невозможно.
– Ясно... А новый сенко действительно классный.
– Мы предприняли специальные усилия для того, чтобы создать максимально полный эффект присутствия при запуске Арены в массовую эксплуатацию. Рад, что вам понравилось. Дэйя Винтаре, мы сообщили вашей маме, что вы вышли из комы. Она хочет вас видеть.
– Ой! Да, конечно! Она уже у терминала?
– Она запросила личную встречу. Я заранее взял на себя смелость предположить ваше согласие. Транспорт прибывает через полминуты.
Фуоко встрепенулась, и суспензорное поле мягко опустила ее на внутреннюю поверхность сферы. Она выбралась из терминала, стянула капюшон с маской за спину и вошла в жилую комнату как раз в тот момент, когда открылась внутренняя дверь входного тамбура. Мать поспешно подошла к ней и заключила ее в объятья. Девушка прижалась к ней.
– Привет, мама, - тихо сказала она.
– Видишь, я вернулась, как и обещала.
Мать подозрительно шмыгнула носом.
– Я и не сомневалась в тебе, девочка моя, - надтреснутым голосом откликнулась она.
– Ты у меня сильная, вся в папу.
Фуоко отлепилась от нее и подвела к кровати, снова принявшей форму сдвоенного кресла.
– Я ненадолго. Не хочу вас отвлекать, - мать бросила взгляд на Кириса, примостившегося на стуле у рабочего стола.
– Фучи, я возвращаюсь в Кайтар.
– Уже?
– Да. Хорошего помаленьку. Я погуляла по Хёнкону, посмотрела... как все здесь устроено. Здесь хорошо, но хватит расслабляться - когда я ничего не делаю, все время папу вспоминаю и реву. Да и из-за смещения по часовым поясам я тут сама не своя, все время спать хочется. Все-таки пять часов разницы многовато. Дня три или четыре потребуется, чтобы акклиматизироваться, а потом домой вернешься - и все сначала. Фучи, я хочу лишь сказать, что я приняла предложение паладаров. В Кайтаре займусь Ареной. Ну, и Симу с его глупостями надо в чувство привести. Хватит уже чуши насчет мертвых!
– Ой, мам! Здорово!
– Фуоко просияла, чувствуя, как улучшается настроение.
– Ты мне обязательно рассказывай, как получается, ладно?
– Ну еще бы!
– усмехнулась мать.
– Ты ведь у меня одна осталась несовершеннолетняя дочка. О ком мне еще заботиться, как не о тебе? И я ведь, между прочим, далеко еще не развалина, хотя с высоты твоих замечательных пятнадцати лет мои сорок четыре наверняка кажутся глубокой старостью. Так что и на работу энергии хватит, и на общение с тобой хоть каждый день не по разу.
– Дэйя Марта, - сказала сверху Дзии.
– Насчет вашей недавней идеи - посмотрите на монитор, пожалуйста. Подойдет для вашей дочери в качестве базы, как думаете?
Монитор на рабочем столе засветился, и на нем проявилось расчерченное линиями изображение Фуоко из терминала Арены. Оба парса одновременно запрыгнули на содрогнувшийся под их весом стол и уставились на картинку.
– Полосатенькая, - глубокомысленно заметила Зорра.
– Абстракционизм. На картину - и в музей.