Шрифт:
Любовь cлепа… А может, мы глупы?!
И, способы выискивая эти,
Ведем себя, как маленькие дети.
И повзрослеть уже давно должны!
1 глава
Любовь… Какое сладкое, манящее чувство, а какое большое – оно заполняет все сознание и не оставляет в голове совсем места, так что никакая информация туда уже больше не лезет.
Я вздыхаю, откладываю тетрадку на кровать и иду на балкон. Какой идиот придумал назначать экзамены в июне, когда солнце манит тебя понежиться под своими лучами, а море зазывает на пляж?! Какая нормальная восемнадцатилетняя девчонка это выдержит?! Я вдыхаю полной
Я вскакиваю и, сверкая пятками, несусь в ванную, на ходу ругая брата. «Ну, Ваня, ну, молодец! Не мог предупредить, что приведет домой друга!».
Я мельком смотрю на себя в зеркало, пока тянусь за косметичкой, – не причесана, не накрашена, хорошо хоть зубы почистила. Понимаю, что накраситься не успею, и стягиваю резинку с волос, другой рукой вылавливая расческу. Пробегаюсь ей по локонам, наношу на губы блеск и морщу нос – конечно, «не айс», но лучше, чем было.
Слышу щелканье замка и влетаю в коридор, пока они не скрылись в комнате брата.
– Привет! – я улыбаюсь в тридцать два зуба и смотрю на Глеба влюбленным взглядом. Он мой Бог! Умопомрачительный красавчик с телом Аполлона и глазами, как мое любимое море в ясную погоду, в которых я тону с тех пор, как однажды брат привел его в нашу квартиру.
Он подмигивает мне.
– Привет, «манка»! – улыбка сползает с моих губ. Как так?! Я уже не та маленькая девочка, с которой он когда-то познакомился, а он все никак не отцепится от этого дурацкого прозвища.
– Манную кашу съела?! – подкалывает брат, подхватывая слова друга.
Я кривлю губы.
– Очень смешно.
Они оба смотрят на меня с насмешкой, а я молча злюсь и не понимаю, почему история, которая произошла столько лет назад, приклеилась ко мне и не отлипает. Ну да, когда я была маленькой, я любила манную кашу и по утрам, только открыв глаза, я хотела есть и кричала «манка!». Все умилялись от этого и часто называли меня не Маша, а «манка», но сейчас-то я уже выросла, и давно пора забыть об этом!
Они двигаются в комнату, а я стою как истукан и молча провожаю их глазами. Когда они скрываются за дверью, вся моя злость мгновенно улетучивается. Вот и все. Только одно обидное приветствие и подмигивание. Негусто. Может быть, смогу увидеть его, когда он будет уходить.
Я тяжело вздыхаю, но внезапно, повинуясь внутреннему порыву, подхожу к двери, за которой они исчезли, прислоняюсь к ней ухом и слышу голос Глеба: «Она мне очень нравится». Ого! Меня кидает в жар. Неужели он говорит обо мне?! Однако дальнейшие слова я не могу разобрать, скорее всего, он отошел или отвернулся, и от этого так обидно, что хочется плакать, но вместо этого я, не раздумывая, лечу в кухню, беру первую попавшуюся чашку и возвращаюсь на исходную позицию. Приложив ее к двери, врастаю в нее ухом и пытаюсь расслышать что-нибудь еще.
– Не знаю, как лучше ей об этом сказать…
Я почти не дышу, а мое сердце колотится, как бешеное. Я знаю, что подслушивать нехорошо, но запретный плод всегда манит, особенно когда так хочется знать, о чем они говорят тет-а-тет.
Слышу, как брат смеется:
– Ты ли это!
Смех Глеба в ответ наполняет
– Сам себя не узнаю, но московские девчонки такие неприступные.
Я едва не падаю от шока. Что?! Он говорил не про меня?! Это как минимум неприятно. Чашка, прислоненная к двери, каким-то образом выскальзывает из моей руки и со звоном падает на пол, разбиваясь на бесчисленные осколки, и буквально через пару секунд на меня смотрит брат. Его взгляд быстро меняется от удивления к насмешке, а я начинаю интенсивно заливаться краской. Пипец! Какая нелепая ситуация.
– Ты подслушивала?!
Я, хмурясь, шепчу «нет» и, сев на корточки, начинаю суетливо собирать осколки, при этом прокручивая в голове только что полученную информацию – Глебу понравилась какая-то приезжая московская девчонка. Это катастрофа!
– Ну да, ты случайно оказалась под моей дверью! – продолжает брат, а Глеб, подошедший к нам, насмешливо добавляет:
– С кружкой!
Я встаю с пола и, повинуясь раздражению, накатившему на меня, в сердцах говорю:
– Это не надо мной, а над вами надо смеяться! Взрослые мальчики, а не знаете, как девушку подцепить!
– Точно подслушивала!
Я фыркаю и отворачиваюсь, а Глеб говорит с той же отвратительной насмешкой:
– А ты как будто об этом что-то знаешь!
Я вскидываю голову и, сердито смотря в глаза парня, который только что обидел меня своим признанием в симпатии к другой, громко заявляю:
– Да побольше твоего!
– Ну и?! – он смотрит с любопытством, а я, глотая комок в горле, перевожу взгляд с одного на другого и пытаюсь выкрутиться.
– Так я вам и сказала!
Глеб берет меня за руку, вызывая дрожь во всем теле, и тянет за собой в комнату. Ваня закрывает дверь и следует за нами. Он указывает на диван, и я послушно сажусь, нервно перебирая в руках собранные осколки. Глеб садится напротив, смотря на меня своими невероятными глазами, и я неожиданно понимаю, что никогда раньше он не уделял мне столько внимания и даже неприятная информация, о которой я только что узнала, отходит на второй план. Я хочу и дальше видеть эти глаза! Я хочу таять в них, как эскимо на солнце!
– Поскольку ты сама влезла в наш разговор, то придется договаривать! – заявляет он, а я, все еще пытаясь замять вылетевшие сгоряча слова, обороняюсь:
– С какой радости?!
Ваня с кривой усмешкой на губах обращается к другу:
– Да она просто так ляпнула! Что она вообще об этом может знать?!
Я бросаю на брата убийственный взгляд, а он бессердечно добивает меня:
– Да у нее и парня-то никогда не было! Только Сашка – друг!
– А у тебя были и что?! Никакого толку! Ты ничего не знаешь о девушках! – огрызаюсь я.
– Если не блефуешь – говори! Если блефуешь – уходи!
Я понимаю, что Глеб припер меня к стене, но признаться ему сейчас, что я ляпнула это просто так, мне не позволяет чувство собственного достоинства, и я, недолго думая, насмешливо произношу:
– Существует как минимум пять способов, как влюбить в себя девушку!
Они в недоумении переглядываются и буквально одновременно спрашивают:
– Какие?!
Они оба ведут себя так, что мое самомнение буквально взлетает до небес. Мне невероятно нравится такое повышенное внимание к моей персоне, то, как смотрит на меня Глеб, только существует одно огромное «но» – я не знаю даже одного подобного способа, не говоря уже про пять.