50-й калибр
Шрифт:
– Я намерен это сделать. Не беспокойтесь, когда придет время, я смогу уговорить генерала. Мы друг друга понимаем. Возможно даже… – Он умолк и настороженно прислушался.
– Что случилось? – спросил Торнтон.
– Они прекратили стрелять из миномета.
Несколько секунд спустя они услышали голос Мендосы, слабо доносящийся издалека:
– Мистер Дэйн! Вы и ваши люди живы?
– Придите и посмотрите! – откликнулся Дэйн.
– Славный ответ, – сказал Мендоса. – Мистер Дэйн, вы великолепно организовали сопротивление. Поздравляю вас.
– Благодарю.
– Вы могли бы стать отличным
– Признаю это.
– Если бы вы действовали иначе, я был бы рад еще поиграть с вами в кошки-мышки. Но теперь игра окончена. Я призываю вас сдаться.
– На каких условиях?
– Безоговорочно.
– Это меня не устраивает.
– Но так оно и будет, – заявил Мендоса. – Вы не в том положении, чтобы торговаться.
– Положение у нас отменное. Скалы обеспечивают нам достаточное прикрытие от минометного огня, а прямая атака вам ничего не даст.
– Мистер Дэйн, вы блефуете. Ваше положение безнадежно. Или мне послать людей вокруг острова, чтобы они расстреляли вас с тыла?
– У вас нет достаточного количества людей.
– У меня людей достаточно. Прибыл «Либерио».
– Не верю.
– Мы зря тратим время, – сказал Мендоса. – Можете влезть на одну из тех вон скал и убедиться. Обещаю, что никто не будет стрелять. Вы поверите моему слову хоть в этом?
– Конечно, – отозвался Дэйн. Он повернулся к Торнтону. – Как видите, генерал все еще исповедует кое-какие старомодные принципы ведения войны. Поэтому он выигрывает битвы, но проигрывает войны.
Дэйн положил свой автомат на землю и взобрался на макушку большого валуна. Несколько секунд он стоял там и его силуэт четко вырисовывался на фоне неба, потом спрыгнул вниз.
– Это «Либерио», – сказал он.
Неожиданно послышался треск автоматной очереди. Дэйн бросился на землю. Торнтон прислушался и понял, что стреляют где-то в отдалении. Он слышал голоса, выкрикивавшие что-то по-испански, слышал басовитый гудок парохода.
– Они стреляют не в нас, – сказала Эстелла. – Это по ту сторону скал. Мистер Дэйн, не могли ли люди генерала взбунтоваться против него?
– Возможно, – кивнул Дэйн. – Для Сантос-Фигуэра это идеальный момент, чтобы взять верх.
– Но если это так, – вмешался Торнтон, – то что остается нам?
Дэйн пожал плечами:
– Давайте подождем и посмотрим.
Глава 31
В обеденном зале отеля «Клайтон» было холодно. Кондиционеры были включены на полную мощность, и, пока на улицах Майами царило сентябрьское пекло, постояльцам «Клайтона» могло показаться, что они находятся в зимнем Нью-Йорке.
Торнтон и Эстелла заняли столик на четверых. Стол был завален газетами. Они наскоро просматривали их одну за другой.
– Я не могу найти ничего, – пожаловалась Эстелла. – Возможно, об этом не сообщала пресса.
– Вполне могло быть, – согласился Торнтон. – Минутку, вот оно. На пятой странице.
– На пятой?!
– Боюсь, что так. Вот, слушай. «Попытка интервенции. Транспорт с большим отрядом вторжения на борту был перехвачен вчера в прибрежных водах у побережья Коруны. Перехват
– Но это же все неправда! – воскликнула Эстелла. – Интервенты были из Доминиканской Республики, и это было очень серьезно. Если бы эсминец не наткнулся на «Либерио», сейчас в Коруне бушевала бы война.
Торнтон кивнул, вырвал заметку из газеты и положил ее в свой бумажник. Его кофе уже остыл.
– И они не упомянули ни мистера Дэйна, ни генерала Мендосу, – продолжала Эстелла. – Они не упомянули даже нас!
– А это тебя тревожит?
– Конечно, нет. Но я не понимаю, почему вся слава должна достаться этому капитану Родригесу. Он просто выполнял приказ. Он на самом деле и не принимал почти никакого участия во всем этом деле.
– Забудь, – посоветовал ей Торнтон. – Он спас нам жизнь.
– Знаю. Он теперь герой. Но газеты должны были рассказать обо всем открыто. Как ты думаешь, что теперь будет?
– Ну, Кларрису, наверное, позволят тихо уйти на пенсию. Генерал Мендоса пойдет под суд. Уж обвинений против него хватает: и контрабанда, и революционная деятельность. Лет десять или пятнадцать тюрьмы ему обеспечено.
– И это все?
– Боюсь, что так.
– А разве он не пытался совершить убийство?
– Я так не думаю, – ответил Торнтон. – Полагаю, что, когда человек возглавляет армию, это не называют убийством.
– Все это очень нечестно, – сказала Эстелла. – А мистер Куалилья? Как поступят с ним?
– Думаю, никак. В чем его можно обвинить?
Эстелла горько вздохнула:
– Это самая нечестная вещь из всех. А мистер Дэйн ничего не может с ним сделать?
– Кажется, Дэйн этим совершенно не интересовался. Он сказал, что всегда остаются оборванные концы. И перед отъездом он пожелал нам счастья.
– Наверное, он сейчас уже в Вашингтоне, – сказала Эстелла.
– Наверное.
На миг Торнтону вспомнился Дэйн, каким он был в международном аэропорту Майами – высокий, спокойный, он пытался выглядеть точно так же, как сотни других пассажиров, но это ему не удавалось. Теперь, когда все было позади, Дэйн чувствовал себя немного неловко и потому держался натянуто и холодно. Его часть работы была закончена, его не интересовали подробности, он не хотел рассуждать о том, что могло бы быть, если бы…
На прощание Дэйн сказал:
– Все было бы гораздо проще, если бы этот осел Родригес в точности выполнил приказ. Ему было приказано отправляться прямо на Куэвру, но он решил сперва поохотиться на «Либерио». Ну что ж… Счастья вам, Торнтон. Она чудесная девушка. Счастья вам обоим.
Дэйн небрежно пожал руку Торнтона, как будто прощался с малознакомым человеком. А потом пошел к самолету.