52-е февраля
Шрифт:
— Мне просто везло! — убеждала мама саму себя.
— Я любила! — убедительно говорила она своему отражению в зеркале.
Отражение смотрело скептически. «А Динка что, любить не может?» — как бы спрашивало отражение.
— Это другое! — отмахивалась мама. — Я любила живого человека! А это какая-то пошлятина! Копируют куски чужих эротических фантазий. Это не чувство!
Внутренняя борьба разрывала маму до тех пор, пока она не узнала, что Динка собирается встречаться с этим парнем. И вот тут стало совсем худо.
От одной мысли о том, что Дина, ее Дина, ее маленькая нежная девочка может делать то, что она пишет у себя «Вконтакте», сердце сжалось и отказалось разжиматься. Сегодня с утра мама провернула
И, возможно, именно сейчас, в этот самый момент, он и Дина уже целуются где-то у метро. Пока только целуются…
Мама набрала Динкин номер. Недоступна.
Опять связь легла. Или Динка телефон отключила. Чтоб не мешали. Или они едут в метро. Он снял квартиру, и они едут в метро, чтобы там…
Тут мама поняла, что нужно отвлечься, иначе она тихо сойдет с ума, разбудила компьютер и уткнулась в «Фейсбук».
Официальная сводка гидрометцентра рассказала, что сегодня на территории страны выпала месячная норма осадков. В данный момент снег временно закончился, но штормовое предупреждение сохранится еще, по крайней мере, на сутки.
Сводка городской ГАИ сообщила, что полностью парализовано движение на всех основных магистралях города. Въезды и выезды из города перекрыты.
На этом официальные сообщения закончились и начались сообщения неофициальные.
О том, что огромная пробка скопилась на въезде в город с юга. Сотни машин стоят уже несколько часов. И им очень нужны вода и бензин.
О том, что городской автобус стоит возле стелы на проспекте. Проехать не может, дорога забита. В автобусе пятеро детей до трех лет. Им срочно нужна помощь!
На 34-м километре Восточного шоссе стоит свадьба. Еды нет, есть багажник водки. Зовут всех желающих присоединиться!
Аэропорт закрыт, в ближайшие сутки никаких рейсов не предвидится.
Западное шоссе — пробка 50 километров.
Говорят, что на борьбу со снегом вывели 10 000 единиц техники.
Почти сто комментариев. Все пытаются представить себе 10 000 единиц техники. И пробку из этих 10 000 единиц, которая окончательно закупорит все движение.
Организованы первые пункты горячего питания и временного ночлега для тех, кто застрял на подъездах к городу. Спасибо откликнувшимся добровольцам!
Бойкие поздравления доблестным бойцам, которые отмечают сегодня свой внутренний праздник. Самый лестный комментарий звучал как «Спите спокойно, товарищи военные!». Дальше непечатно.
Горячая линия помощи, организованная самими горожанами — «ПомогиСам».
Ага, это Кирюхин друг. Лента событий бежит быстро, десятки людей на линии, сухие репортажи с места событий, быстрые благодарности, списки необходимого, списки привезенного. А вот и сам Кирюха! Пишет, что нужна помощь и лопаты, чтоб расчистить выход из станции метро «Кунцевщина».
Мама схватила трубку.
— Кирюха, ты занят? Ты у метро? У меня к тебе просьба есть. Нет, никто не замерз, ехать никуда не нужно. Просто мы с Динкой поругались, и она ушла проветриться. Да уж… Погодку выбрала отличную. Ты не мог бы посмотреть за ней? Нет, я не лезу в ее жизнь, я просто боюсь, что она… Я просто за нее боюсь. Спасибо.
Мама уперлась лбом в окно и смотрела на одинокую цепочку следов, уходящую от подъезда. В нескольких домах выше по улице не было света, там в окнах видны были отблески свечей. Снег практически перестал, хотя ветер завывал еще порядочно. Даже от стеклопакета тянуло холодом. В соседнем дворе несколько человек откапывали машины.
Запел мобильный телефон. Мама схватила трубку, но не этого звонка она ждала.
— Да? Здравствуйте. Спасибо за добрые вести. Да, конечно, мы будем сидеть дома и никуда не пойдем, так ему и передайте. Спасибо! И привет ему!
Мама положила трубку и уставилась на телефон.
— Врать нехорошо, но не могу же я рассказать, что мы всю ночь гуляем, — сказала она телефону.
Словно пытаясь поддержать разговор, мобильный запел еще раз. На этот раз это был ожидаемый звонок.
— Да? Да, Кирилл. Ты ее видишь? Стоит у метро? Спасибо.
Мама засуетилась, забегала по квартире, но быстро взяла себя в руки. Села и попыталась успокоиться.
Что будет, если Динка с ним встретится? А если она с ним переспит? Интересно, она предохраняться умеет?
Давно нужно было с ней на эту тему поговорить, да все как-то неловко. Между собой мы на тему секса говорить уже научились, а с детьми все еще неловко.
И тут маму осенило. Она схватила компьютер и открыла новый документ.
Динка!
Мне страшно начать этот разговор, хотя давно уже пора. Тебе уже 15, и я боюсь, что опоздала.
Самое страшное, что я не знаю, что говорить. Я не умею разговаривать с детьми о сексе. Я не знаю, как это делается. Со мной об этом не говорили, со мной об этом даже не молчали…
Динка, я тебе сегодня целый день что-то рассказываю, но на самом деле у меня полный сумбур в голове.
Я не знаю, что я должна тебе сказать.
Наверное, что «Ай-яй-яй!».
А на самом деле — что «Ай-яй-яй!»? Я помню себя в 15 и помню, что все запреты не имеют никакого значения, потому что хочется.
И хочется так, что голову сносит.
Не буду врать, что я в твои годы о сексе не думала. Думала, и еще как. Но мне кажется, что я была умнее и ответственнее, а ты совсем еще ребенок. Не обижайся, ладно? Вот твоя бабушка до сих пор считает ребенком меня.
Динка, милая! Я очень за тебя боюсь. Боюсь, что тебя кто-то обидит, боюсь, что тобой воспользуются, боюсь, что ты сделаешь что-то такое, о чем будешь жалеть.
А с другой стороны, это же и есть жизнь. Если бы мы все всегда поступали правильно, то никогда бы не узнали, что правильно на самом деле.
Я сейчас с трудом привыкаю к тому, что не проживу жизнь за тебя. Не смогу уберечь от всего. И, наверное, нужно смириться с тем, что ты имеешь право наделать своих ошибок.
Но я хотела с тобой о сексе поговорить…
Единственное, что пока приходит мне в голову — рассказ о том, что нужно предохраняться.
Потому что… Ай, не буду тебя грузить. Я думаю, ты и сама все понимаешь.
И главное.
Я буду тебя любить независимо от того, спишь ты с кем-то или нет.
И еще главнее.
Со всеми проблемами ты всегда можешь прийти ко мне.
Это ломает шаблоны, да?
Но мне кажется, что их нужно ломать. Их давно нужно сломать…
Я тебя люблю!
Прошлое. 7 «Б»
Моя мама очень переживала, что у нас «что-то будет». В седьмом классе у меня начала расти грудь, и это «что-то» стало приобретать непонятный мне подтекст. Еще в шестом классе мы спокойно носились во дворе до ночи, и маму это совершенно не волновало. В седьмом вдруг поздно гулять стало нельзя. В кино вечером вдвоем нельзя. И в комнате вдвоем долго находиться нельзя.
Я честно пыталась выяснить, почему «нельзя», но мама поджимала губы и уходила от ответа, бурчала про «что-то будет» и «я пока за это отвечаю».