60-я параллель(изд.1955)
Шрифт:
Ефрейтор Мац приник к бойнице.
— Деревня! — проворчал он минуту спустя. — Что ты, никогда не смотрел ночью издали на большой город? Это искрит трамвай, только и всего. Они там живут-таки понемножку, иваны... Смотри, смотри, Врагель... От этого вида припахивает большими делами...
— Хотел бы я знать, ефрейтор, — проговорил Врагель, — сколько времени мне придется вглядываться в этот отличный вид? Он мне что-то не больно по сердцу, чорт возьми!
— Ну, ну... Дня три-четыре придется потерпеть, — снисходительно ответил Мац. — А там — всё у них полетит к чорту: мы —
В ночь на двадцать седьмое число разведчики первого батальона одного из полков дивизии Народного ополчения Дементьев и Асланбеков, выйдя из района Песков, что за Авиагородком, правее Пулковского шоссе, продвинулись по окраине холмов к самому вражескому передовому охранению.
Ночь была глухая и темная, но Юрий Асланбеков, студент-лесгафтовец, комсомолец, хорошо знал эти места: год назад, как раз на этом холме, он занимался в планерном кружке. Тогда была весна, разводье; полевее тут пенился ручей в овраге; Нина Беляева, планеристка, один раз провалилась в него по горло, выкупалась в насыщенном водою снегу! Хорошо было, весело!
По этому самому овражку Юрий осторожно провел теперь товарища к южному скату холма. Дальше начиналась лощина, и за ней — немцы.
Разведчики залегли в каких-то реденьких, но колючих кустиках. Откуда тут шиповника столько? Питомник был? А!
— Глаз отказывает, ухом надо брать, — шопотом сказал Асланбекову Дементьев, человек пожилой, бывший мастер кровельщик-верхолаз и страстный охотник.
Лежа на сырой земле, они стали «брать ухом».
Сначала всё казалось одинаковым, немым и неподвижным. Но понемногу слух и зрение обострились. Из темноты начали выплывать какие-то неясные контуры, доноситься смутные звуки.
Юрий вдруг ощутил руку старшего товарища у своего локтя: Дементьев совал ему что-то. Кусок сахара? Даже два? Зачем?
— Сжуй! На току не сиживал? Сжуй, говорю, — зрячим станешь!
Студент удивился, но покорно положил сладкий кубик в рот. Несколько секунд он ужасался шуму, происходящему от разгрызания рафинада: думалось, немцы со всего фронта сбегутся на этот грохот и треск.
Потом, к крайнему своему изумлению, он заметил, что вокруг него всё как бы постепенно просветлело. Казалось, мутная завеса спадает понемногу с его глаз. Мертвенное подмигивание зеленоватых немецких ракет на горизонте приблизилось; в их трепете постепенно открылся противоположный склон лощины. Невнятные тени двигались там по гребню холма.
До него вдруг донесся приглушенный стук топора. Шаркнула о камень лопата... Кто-то как будто спросил что-то. Там, далеко...
— Сахар — великое дело! — пробасил ему в ухо Дементьев. — Сразу глаза прочищает! Теперь на час, на два — другой человек. Век живи, век учись, студенчество! Смотри-ка, что делает немец-то... Окопы рыть начал! Ты понимаешь, чем это пахнет?
Асланбеков, вздрогнув, впился глазами в таинственное пространство перед собой. Действительно, походило на то, что противник производил какие-то земляные работы.
Из-за холма долетело осторожное фырканье автомобильного мотора, сухой раскат: куда-то сбросили с небольшой высоты бревна. «Стук-стук-стук!»
— Колья в землю бьет. И накат, видать, подвез, на машине! — шептал Дементьев. — Учись, студент! Носом, носом бери. Чуешь, чем пахнет? Это они огонек зажгли — в земле. Печурку такую вырыли; дым скрозь песок тянет. Дзот, значит, строят, разрази меня гром!
С величайшей осторожностью, двигаясь по-пластунски, они взяли немного влево, переползли через овраг.
Да! И тут, в темноте ощущалось такое же глухое копошение; постукивал и позвякивал шанцевый инструмент. Описав полудугу, разведчики совершенно точно установили место второй сооружаемой противником на самом гребне холма огневой точки. Совсем прижавшись к земле, на мглистом фоне неба Асланбеков заметил даже какие-то темные всплески.
Кто-то там, за обрезом высотки, рыл землю и осторожно кидал ее через край.
Понаблюдав за этим около часа, они оба повернули назад. И странное дело, кругом начало снова темнеть. Неужели это сахар перестал действовать?
В половине первого ночи в штабе полка прочли донесение командира первого батальона. Перед фронтом батальона, согласно данным разведки, противник сооружал два дзота и рыл окопы.
— О! Вот это — новость! — командир полка еще неуверенно посмотрел на своего начштаба. — Что же они? Не надеются больше на успех атаки, что ли? Соединитесь-ка, капитан, с соседом: что у них там слышно? Подтвердят, — надо сообщить в дивизию.
Соседний первый стрелковый полк подтвердил сообщение. У соседей справа замечалось также что-то в этом роде. Около двух часов полк передал свои наблюдения в штаб дивизии, в городок Аэропорта.
Отсюда новые сведения были почти тотчас же направлены в штаб армии. Они совпадали с тем, что доносили и соседняя стрелковая часть и отдельная бригада моряков. Примерно то же наблюдалось сегодня и на левом фланге армии.
Командарм приказал передать собранные сведения в штаб фронта.
Сложное и тонкое дело — информация в воинских частях на фронте, сбор тех сведений, без которых нельзя воевать, — сведений о противнике.
Враг тщательно скрывает свои намерения. Более того: он предпринимает действия прямо противоположные по смыслу всему тому, к чему он стремится на самом деле. Он хочет обмануть.
Тысячи разведчиков, рискуя жизнью, идут, ползут, подбираются как можно ближе к его расположению, внедряются во вражескую оборону, пересекают фронт, щупают, смотрят, слушают.
Всё, что они видели и слышали, всё, до мельчайших деталей, скапливается в штабах их частей. И мало-помалу у командиров складываются те или другие представления. Кое-что о намерениях противника начинает становиться им известным. Но именно «кое-что»!
Рядом стоит другая часть; возможно, там получены совершенно другие, даже противоположные сведения. Конечно, можно снестись с соседом, узнать у него, как дела. Но у соседа есть еще сосед, у того — второй, третий... Сзади расположена артиллерия; ее наблюдатели тоже заглядывают в ближний вражеский тыл со своих НП; у них могут быть свои наблюдения. Дальше в тылу расположены авиасоединения; им многое виднее с неба; но как доберешься до них?