66 рассказов
Шрифт:
Программист глубокомысленно поскрёб щетину на подбородке и произнёс:
– Ну ничего, бывает. Глюк есть глюк. Удаляем?
– Удаляем!
Возвращение
– Коля, Коленька! Проснись…
– Что такое? Катя, это ты? – мужчина, приподняв голову на кровати, спросонок пытался разглядеть хоть что-то в кромешной темноте спальни. Он дотянулся до тумбочки, взял свой телефон и, зажмурившись от яркой подсветки экрана, посмотрел время: была половина четвёртого утра.
Из темноты послышался тяжёлый вздох. Коля повернул
– Коля, не свети на меня, пожалуйста…
Пожав плечами, мужчина сел на кровати и с силой потёр ладонями лицо, пытаясь прогнать дремоту, пробормотал удивлённо:
– Когда ты вернулась домой? Твоя командировка же только днём должна закончиться. Я тебя раньше следующего вечера и не ждал.
Смутный женский силуэт в углу качнулся, чуть приблизившись:
– Мы раньше закончили и водитель предложил сразу поехать домой. Гнал всю дорогу, как сумасшедший, сказал, что к утру доберёмся. Я задремала…
Коля почувствовал, как холодная рука нежно прикоснулась к его небритой щеке. Он попытался схватить её, чтобы притянуть замёрзшую Катерину к себе под одеяло, отогреть, но она снова отстранилась и прошептала:
– Не надо, милый. Я так торопилась тебя увидеть. Давай просто поговорим.
Вдруг тишину спальни взорвал резкий звонок мобильного. Коля взял телефон, всмотрелся: номер незнакомый.
– Не отвечай! Пожалуйста…
Но он уже поднёс телефон к уху. Чужой мужской голос быстро уточнил:
– Вы муж Екатерины? Этот номер был записан в телефоне вашей жены. Произошла страшная авария, крепитесь. Ваша жена мертва.
Мужчина опустил телефон и, ничего не понимая, посмотрел на жену. Её тень колыхнулась, плавно удаляясь к окну. Коля выбрался из кровати, в спешке едва не упав на пол из-за обернувшегося вокруг ног одеяла.
Он в отчаянии крикнул:
– Катя, в чём дело? Я не понимаю… Не уходи!
Женский силуэт начал медленно таять на фоне прямоугольника окна, освещённого уличным фонарём.
– Прощай, любимый!.. – затихая, раздалось в тишине спальни. Мужчина упал на колени у окна и зарыдал.
Ворм
Его мир был огромным и тёмным. Он состоял из плотной вкусной субстанции, в которой Ворм и его соплеменники жили и размножались. Они были очень просто устроенными существами, не имели органов зрения и абсолютно ничего не слышали. Впрочем, им это и не требовалось. Им хватало того, что они могли отличить свет от тьмы, а съедобное от несъедобного. Беспрестанно прорывая ходы в своём мире, они смутно осознавали, что одновременно улучшают его, и это наполняло их короткую жизнь смыслом.
Рядом с миром Ворма находился другой, чужой и полный опасностей. Его населяли многочисленные боги – такие огромные, что их сущность для осмысления соплеменников Ворма была недоступна. Бывало, что под их поступью тёмный мир внизу содрогался и вибрировал, и тогда населяющие его существа испуганно скрывались в безопасной глубине.
Иногда кто-нибудь из этих гигантов проникал в мир Ворма и забирал с собой одного из его собратьев. Таков был многовековой порядок, и все смиренно это принимали, решив, что эти жертвы необходимы богам для сохранения некоего баланса между двумя мирами. Те, кому удавалось избежать ужасной участи, радовались дарованному им ещё одному дню жизни.
Когда случались наводнения, это было хуже всего. Ворм подозревал, что смертоносные потоки влаги насылались богами специально с целью вынудить жителей тёмного мира подняться наверх. Когда вода проникала в мир Ворма, ему и его соплеменникам становилось нечем дышать. И тогда путь был только один – в мир богов. Там, слепые и беспомощные, соплеменники Ворма подвергались массовому уничтожению. Лишь немногим уцелевшим удавалось потом вернуться назад, в благословенную тьму.
Вот и сейчас Ворм, задыхаясь в затопленных водой тоннелях, вырвался под яркий свет чужого мира. Соплеменники рядом с ним торопились спрятаться, покинуть опасные открытые места. Ворм тоже в ужасе пополз, извиваясь и корчась от ужаса. И вдруг случилось то, чего он боялся всю жизнь: один из богов заметил его и накрыл своей огромной тенью. Оглушительно взревев, гигант схватил Ворма своими сильными челюстями и разом заглотил.
– Мама, смотри, голубь червячка съел!
Малыш в резиновых сапожках с интересом наблюдал за тем, как стая голубей жадно хватает с мокрого после дождя асфальта извивающихся червяков. Лишь немногим из них удавалось скрыться в густой траве у края тротуара.
Женщина, мельком глянув, сказала:
– Смотри не наступи на них, сынок. Фу, откуда столько наползло…
Встреча
Ему снилась тайга, бесконечный лес с огромными деревьями и вкусными ягодами. Они с мамой ели их, жадно загребая целыми охапками вперемешку с сочной зелёной травой. Он даже причмокнул во сне, вспомнив сладкий вкус красных ягод на языке. Как бы ему хотелось вновь ощутить его, пробежаться по лугу, катаясь и урча от удовольствия. Он помнил, что мать всегда была где-то неподалёку, охраняя своего маленького медвежонка.
Ещё он помнил её запах, мягкость и тепло большого бока, к которому он прижимался ночами. Но всегда эти приятные сны заканчивались оглушительным звуком – выстрелом охотника, который убил его мать наповал, трусливо, из засады. Видно, этот человек давно выслеживал медведицу. Медвежонка он не тронул. Голодного малыша позже нашёл лесник и, спрятав за пазуху, унёс к себе в избу.
Там медвежонку было хорошо, мужчина заботился и кормил его из бутылочки тёплым козьим молоком. Медвежонок быстро рос, и лесник часто приговаривал, что к зиме отведёт его обратно в тайгу, на волю. Но осенью нагрянули с проверкой инспекторы и заставили отдать зверя им. Так медвежонок оказался в цирке.
– Эй, Топтыга, просыпайся, пора на арену! Зрители ждут, – дрессировщик вошёл в клетку, где крепко спал большой бурый медведь, и потрепал его за лохматый загривок. Зверь лишь недовольно заворчал, перевернувшись на другой бок. Он хотел снова увидеть во сне тайгу и мать, но дрессировщик зло ткнул его чем-то острым в бок и прикрикнул.
Нехотя медведь вышел из клетки и по узкому коридору цирка направился на арену. Зрители, как всегда, встретили его появление с восторгом, дети завизжали, оркестр громко заиграл. Оглушённый, медведь стал отступать назад в коридор, но дрессировщик снова ткнул его острым концом палки, и зверь обречённо вышел на арену. Свою роль он знал назубок, ведь уже не один год отрабатывал её в цирке.