666, или Невероятная история, не имевшая места случиться, но имевшая место быть
Шрифт:
– Господи! – Егорьевна перекрестилась в уме (многолетняя привычка человека, состоящего при государственной службе), – Господи, прости ты их, запланированных, да сколько ж можно?
А Нечто светилось ярко и упорно, метлу озаряя, но не отвечало, так как являло собой предмет хоть и душевный, но не одушевленный – большой кусок Барахлона – дивной синтетической ткани, ввозимой, из далекой, но вполне развитой страны, для пошива в отечественных условиях и обстановке трудового энтузиазма предметов женского туалета. Для покрытия острейшего дефицита этих предметов, ввиду крайней недостаточности ввоза их из все той же далекой, но вполне развитой страны. Где производились эти изделия в достаточных количествах, но в обстановке недостаточного трудового энтузиазма.
Барахлон был
Обычно сгибаясь в три погибели под тяжестью дневного улова, старушка Власьева влекла его в расположенную по соседству церковь Святого Руконаложения, ревностной прихожанкой которого являлась издревле. И где пастырем всех страждущих вот уже много лет служил благочинный отец Агасфертий. По пятницам же драгоценный неотечественный товар отправлялся тем же способом в уютный двухкомнатный самостоятельный молельный дом секты джинсоистов-несогласников, под сильное влияние руководителя которой старца Роберта Никодимовича впечатлительная старушка попала года полтора назад по странному стечению ее жизненных обстоятельств.
Но к любопытнейшей и поучительнейшей истории секты мы еще вернемся, а сейчас… Да, что же сейчас? Мелкий осенний дождь поливает честную голову Елизаветы Егорьевны, и тяжкое предчувствие сжимает душу сухими и холодными лапками страха.
– Ох-ох-о! – снова тяжко вздохнула дворничиха, опытным взглядом прикидывая размер рулона. – Опять, значит, несть. За чужие грехи кару приемлю, услышь меня, Милостивец, это ж сколько можно?
И повернув глаза смотрительские подслеповатые к источнику бед и невзгод своих – фабричным окнам, тихонько прошептала: – Чтоб ты пропала, проклятущая!
И дрогнул материализм, дал-таки слабину! Бесшумно подвинулась давно нештукатуренная стена Дома №, что по Улице, и прижалась шершаво и нежно к павильону с вывеской «Свежариба» на странном языке…
А Фабрика исчезла.
Главный по Другим вопросам районного Масс Штаба товарищ Обличенных Василий Митрофанович сидел за столом. То есть работал. Работа такая у Василия Митрофановича – сидеть за столом и увязывать. Другие вопросы. Не «те», не «эти», не какие-нибудь, а именно «другие». Он ведь главный по «другим» вопросам. Второй Главный. А есть еще по вопросам Главный – третий. Ну, есть еще и По Любым Вопросам Главный, – этот, естественно, Первый. Ну, да и не все сразу, Василий Митрофанович и на Других Вопросах посидеть может. Пока, естественно. Потому что перспектива должна быть. Но забот и сейчас хватает. Ведь сегодня одни вопросы – «другие», а завтра другие – «другие», и все надо увязывать. Не закрывать, не решать, упаси Бог, а увязывать. Закрывать – дело серьезное, решать – дело опасное, а увязывать – дело ответственное, А кому ж ответственным делом заниматься, как не ответственному работнику? И надо сказать, что работник Василий Митрофанович самый что ни на есть. И родом из наших, и стaтью не из последних, и возрастом подходящ: 68 всего, в самый возраст входит.
И кабинетом Василий Митрофанович осанист, и «Волгой» черен, и секретаршей Верой Павловной пригож. Одна только загвоздка: шофер Гриша, что при «Волге» состоит и большое государственное дело делает, – Василия Митрофановича по району Масс Штабному возит, – в рубашечке голубенькой. Хотел было Василий Митрофаныч Гришу остепенить, в пиджачок с галстуком снарядить, – да указали: рано пока. Так поезди. Ничего, придет время, поездим. Первый-то Главный уже на ладан дышит, правда, Любых Вопросов пока не отдает. Персональная пенсия хорошо, а персональная «Волга» – лучше. Да тут еще за Третьим Главным, что По Вопросам, глаз нужен. Все за спиной маячит, да авторучку точит. А как же? Единство и борьба. Диалектика. Диалектику эту тов. Обличенных давно превзошел, а потому порядок в делах у него образцовый: входящие – на столе справа, исходящие – на столе слева, перспективы – в шкафу, обязательства – в рамке, жалобы – в урне. Хороший кабинет у Василия Митрофаныча, уютный и непыльный. Пыль потому как не задерживается. Все время ветерок дует. Успевай только почуять, откуда. Наука!
Еще телефоны у Василия Митрофаныча на столе в ряд. От крайне левого до крайне правого. Так и звенят, так и переливаются. Успевай только трубку снимать да голос менять. В крайне левый – все больше басом, в случае и крепкое слово загнешь – поймут, не маленькие. А уж крайне правый телефон – так он и вовсе не для разговоров: на нем рычажок такой махонький да рожок тоненький. Как звонок С Самого Справа раздается, рычажок сам трубку поднимает, а рожок пищит сладенько: «Вас понял!». Техника!
Однако поздно в кабинете, да и ответственность, на голодный желудок не та. И совсем уж было тов. Обличенных собрался труды дневные прекращать да отбывать. Но вспомнил. Трубку с крайне левого телефона снял: – Прошу соединить с Фабрикой Имени Юбилея Славных Событий. Щелкнуло в трубке и пошло гудеть: «Нету-у, нету-у».
Очень это Василия Митрофаныча озадачило. Ведь в телефонном деле как? Тот телефон, что у него на столе самый левый, у них на Фабрике – самый правый, там, где он басом, у них «Понял Вас». А тут вдруг «Нету-у-у». Осерчал Василий Митрофаныч. А причина серчать у товарища Главного По другим Вопросам очень даже важная. Производственная, можно сказать, причина. Жена есть у товарища Обличенных – Обличенных Лариса Григорьевна. Супруга и вообще. А выходить супруге надо. Когда в распред, когда в театр. Культурность показать дорогим приезжим гостям из Откуда Бы То Ни Было. А выходить-то и не в чем. Как есть она супруга Второго Главного, то импорт не наденешь, с этим строго у Василия Митрофаныча. Ну, понятное дело. Не к лицу.
А в отечественном Ларисе Григорьевне тоже как-то неуютно и непривычно, лет уж тридцать за Главным – отвыкла. Опять же полновата и в возрасте. Где ж выход? Есть выход!
Когда началось, теперь уж никто и не припомнит, а только традиция есть в районном Масс Штабе. Все Масс Штабные жены тела свои упаковывают в изделия Фабрики Имени Юбилея Сланных Событий. Да не простые, а… Чего зря болтать, каждый те изделия видел, хоть не каждый сразу и распознавал. Верх у них бельгийский, а вроде как киргизский, подкладка вроде как отечественная, да только черт-те знает как, а хорошо выглядит. А пуговицы из сандалового дерева от настоящей пластмассы ну никак не отличишь. И хорошеют Масс Штабные жены в этих изделиях и мужьям Масс Штабным Фабрику подвергать да бранить не дают.
Настал момент такой и в жизни Обличенных Ларисы Григорьевны, что без изделия ей просто ну никак. И распорядился Обличенных Василий Митрофанович, команду то есть дал. Попросил, одним словом. И напряглась Фабрика, номенклатуру да ассортимент улучшая и внутренние резервы изыскивая, и сам директор ее, Л. П. Бельюк ночей не доспал, просьбу районного Масс Штаба выполняя. И выдал коллектив изделие не изделие, а красоту неописуемую, улучшенного качества. А Лариса Григорьевна как изделие померила, так словно жар-птица в нем. Изделие, словом, и городскому Масс Штабу впору. Осталось только его в пакет запакетить, да в магазин для всех граждан передать, да по телефону позвонить, да сказать: «Приходите, мол, рядовая гражданка Лариса Григорьевна в наш магазин, может вам чего случайно и приглянется. Ну, и чек в кассе на рупь с копейками выбить. Василию Митрофанычу без чека никак нельзя, потому как Обличенных весь район знает и доверие рядовых граждан для него – первое дело.