7 минут
Шрифт:
– Что-то подобное было. Если бы знать наперёд чем это всё кончится.
– Попробовал узнал. Я скажу тебе повезло как утопленнику. Далеко не всем выпадает шанс переиграть назад. Поверь мне это очень большая редкость. Пойдём, а то нас заждались там ты сможешь увидеть коллег по цеху.
– Вергилий ты способен на сарказм?
– Ничто человеческое нам не чуждо, но в отличие от вас мы не совершаем таких глупых поступков. – После этих слов мы оказались в приёмном покое большой больницы. Здесь царила суета и хаотичное движение больных врачей и каталок. Кто-то стонал от боли держась за ногу кого-то везли на каталке без сознания. Некоторые уже никуда не спешили просто сидели и плакали.
– Вот они прелести материального мира хотя в Аду не слаще.
– Зачем мы так страдаем?
– Созреваете.
– Подробнее можно?
– Нет. Созреваете и точка. Нам вон туда. – Указал он рукой из-под балахона на надпись «Реанимация».
В палате реанимации несколько человек взялись за простыни и перетащили с каталки на операционный стол молодую девушку. Она была красива не смотря даже на то, что все руки и даже ноги были исколоты. Следующим шагом она, вероятно, распечатала бы себе пах. Врачи предприняли необходимые действия работая сосредоточено и с полной решимостью вытащить красотку с того света. Но с судьбой не поспоришь и это знает каждый врач. Если человеку пришло время уйти, то его уже никто не спасёт. Так и сейчас над девушкой начало формироваться бесформенное облако зелёного и синего цветов. Шар сформировался и засветился изнутри.
– Готово. – Вергилий переместился к душе и осторожно заключил в свои объятия.
– Она умерла? – не понимая происходящего спросил я.
– Нет ещё нет. Она думает. Вернуться или остаться. У неё есть маленький ребёнок и старая мать. Мужа нет, и она не знает кто отец ребёнка. Она устала и измучилась, но не хочет оставлять ребёнка одного.
– Ей можно помочь?
– Пытаюсь уговорить. Она вернётся, но, к сожалению, ненадолго. Через год она умрёт, но она этого не знает.
– Её ребёнок как же?
– Девочка. Будет долго болеть, но выживет. У неё впереди хорошая жизнь.
– А я ничего не вижу. – Грустно подумал я.
– Пока не видишь. Но мы работаем над этим. Пойдём дальше. – Душа девушки пропала, а на мониторе появилась кривая работы сердца. Врачи поздравляли друг друга.
Вергилий прошёл сквозь стену, и мы оказались в соседней реанимационной палате. Здесь другая бригада билась за жизнь раненого.
– Это кто?
– Оперативник с Петровки. Ранение в грудь. Не жилец. Видишь, как уходит жизнь?
– Куда смотреть? – в недоумении я пристально вгляделся в молодого парня на столе.
– Выше. – И правда над столом под самым потолком крутился молочный вихрь тоненькой струйкой беря своё начало из головы парня.
– Уходит жизненная энергия?
– Нет. Смотри дальше. Сейчас придут.
– Кто?
– Смотри ученик. – Вихрь занял собой весь потолок растворив его. Наверху образовался туннель, уходящий в бесконечность с пятном ярчайшего света вдалеке. Я присмотрелся и увидел два силуэта спускающиеся вниз. Одеты они были, как и мы, но одежды их блистали, озаряя всё вокруг. Мне показалось что они кивнули Вергилию. Тот ответил на приветствие. Фигуры остановились у изголовья и замерли. Над телом молодого оперативника стала формироваться уже привычная субстанция. Она переливалась серебром и одновременно сталью с красным всполохами.
– Воин – прошептал Вергилий – этого они, конечно, заберут. Редкость по нынешним временам.
– Что это значит?
– Молодой парень в отличие от своих коллег ещё не успел очерстветь. Верит в справедливость и честность. Дожил до двадцати трёх лет и не запятнал свою душу. Вот и говорю, что редкость. Кто знает, что было бы с ним дальше, но этого дальше у него не будет. Сейчас будет поставлена точка.
Одна из фигур обхватила шар души и бережно прижала к себе. Они ушли так же, как и пришли просто поднялись вверх. После этого потолок принял обычные очертания, а врачи обессилено опустили руки.
– Объясни, что здесь сейчас произошло. – Потребовал я.
– Ничего необычного. Парень этот заслонил собой потерпевшую женщину и её старого отца. Муж этой женщины разрядил оба ствола охотничьего ружья в упор в оперативника. Поймал «белку» и схватился за ружьё, а до этого держал их в заложниках. Оперативник пытался освободить их и вот что из этого вышло. Больше пострадавших нет. А за ним пришли сверху. Это Ангелы.
– В Рай?
– Туда.
– Вергилий скажи, а правда говорят, что наши души опять возвращаются, но уже в другие тела?
– А зачем?
– Ну как же! Колесо Сансары типа.
– Чушь какая. Взросление души линейно. Зачем ей крутиться по кругу? Ты думаешь, что «Рай» это последние прибежище? Отнюдь. Как недостижим Бог, так и бесконечна дорога к нему. А индусы что с них взять пусть крутятся по кругу. У них свой департамент. Да… Пойдём мой юный падаван.
Они вышли из реанимации через дверь почти как люди правда не открывая её. В коридоре их встретила больничная суета. Неиссякающий поток людей живой рекой бурлил в приёмном отделении. Мы поднялись этажом выше. Здесь уже было спокойнее. В конце коридора кто-то сидел в инвалидном кресле. Вергилий увлёк меня к одинокому больному. Подойдя ближе, я увидел сидящую в коляске маленькую девочку. Она смотрела в окно на падающий на улице снег. Ноги её были укрыты пледом, и сама она выглядела весьма бледной и худой.
– Что с ней?
– Она родилась такой. Порок сердца. Родители отказались от неё. Доживает в спецучреждении, но недавно ей стало хуже и её привезли сюда. Ей осталось совсем немного. Привет Маша. – Последнюю фразу Вергилий сказал девочке. К моему удивлению она ответила на приветствие.
– Она видит нас?
– Ага. Такое бывает. Ей, конечно, никто не верит, но она не расстраивается да Маша?
– Я привыкла. Вы опять пришли за кем-то?
– Ты же знаешь. Скоро и за тобой придут.
– Всё обещаешь… – с грустью сказала Маша – я устала здесь.
– Всему своё время. Нельзя сетовать и желать смерти как бы трудно тебе не было. Жизнь – это дар. Прими с благодарностью даже если она кошмарна.
– Почему? – девочка отвернула кресло от окна и в упор поглядела на Вергилия.
– Если бы тебе не дали жизнь, то тебя бы не было. Вообще. А так претерпев спасёшься и будешь жить дальше в других реальностях.
– Что значит не было бы?
– Просто. Твоё собственное «я» не проявилось. Сейчас ты осознаёшь себя в теле инвалида но тело по смерти останется здесь, а ты взлетишь. Терпи. Иначе взлетать будет нечему. Как дали жизнь, так и отберут.