891 день в пехоте
Шрифт:
Понятно, что всех нас очень интересовала наша судьба – кто куда попадет после расформирования. Во время войны на фронте мне довелось воевать в трех частях, и всегда казалось, что та воинская часть, в которой служишь в данный момент, самая лучшая, что в новой части тебя не будут так знать и ценить, как в предыдущей, что только в старой части у тебя есть друзья, которые тебе и помогут и, если надо, защитят, хотя мы понимали, что служба в противотанковой части наиболее трудная и опасная, что трудно подобрать часть, личный состав которой подвергался бы большей опасности, переносил бы больше трудностей, чем подразделения ПТР, их личный состав. Но здесь мы уже знали своих командиров, уважали их, а под чье начало попадешь в новой части – неизвестно.
До последнего дня батальон стоял на переднем крае, а 22 января 1944 г. меня откомандировали в распоряжение начальника политотдела 61-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковника М.А. Глущенко.
Так закончилась моя служба в батальоне противотанковых ружей. Она продолжалась 427 дней. Весь этот период мы находились на переднем крае – или в обороне, или в наступлении, а при передислокации – на марше вдоль линии фронта. За это время мне довелось пройти с противотанковым ружьем на плечах от станицы Еланской на донской земле до села Благовещенское на Никопольском плацдарме – по прямой это более тысячи километров. А ведь мы, как правило, двигались не по прямой – часто были обходные маневры, передвижения вдоль линии фронта, смена одного участка другим. Но за время службы в батальоне ПТР у нас не было отступлений, сдачи врагу боевых позиций.
На этом победном пути на запад нам пришлось форсировать множество рек, среди них Северский Донец и Днепр, освобождать сотни сел, поселков и городов Ростовской области и Левобережной Украины, отражать атаки танков, лежать под бомбежками, много раз с ружьем в руках бежать в атаку.
В батальоне я начал службу с командира отделения – первого номера расчета ПТР, а закончил комсоргом батальона. Здесь я был награжден первым орденом. Все это определило мою дальнейшую жизнь на долгие годы – я стал офицером-политработником.
Но война продолжалась, до светлого дня Победы оставалось еще 464 тяжелых военных дня. Этот период мне также довелось воевать в пехоте, в составе 61-й гвардейской Славянской Краснознаменной стрелковой дивизии в должности комсорга стрелкового батальона, а с ноября 1944 г. – комcopгa стрелкового полка. В этой же дивизии я служил в мирное время до декабря 1946 г.
Знаменательно то, что 61-я гвардейская стрелковая дивизия с декабря 1942 г. входила в состав 3-й гвардейской армии, и поэтому весь ее боевой путь от Дона до Днепра совпадал с боевым путем 94-го отдельного батальона ПТР (в пределах армейской полосы наступления), а от Днепра я воевал уже в этой дивизии.
В роте Казимирова я воевал с 1 декабря 1942 г. по октябрь 1943 г. Фотокопия заметки, помещенной в газете 3-й гвардейской армии. 1943 г.
Город Кременная Луганской области. Почетные граждане города: Мирзагиязов Самик, Анцелиович Лев. Май 1985 г.
Кременная, 9 мая 1990 г.
Весна и лето 1943 г.
(по материалам 61-й гвардейской стрелковой дивизии)
Весна 1943 г. В памяти участников боев на Волге, Дону, Северском Донце она – как предвестник нашей Победы, как первая весна, когда части Красной Армии начали свой победный путь от берегов Волги к городам и поселкам Донбасса. Именно такой путь прошла 61-я гвардейская стрелковая дивизия, когда мы, воины 3-й гвардейской армии, весной 1943 г. вышли к Северскому Донцу, к границам Украины.
В этот период (февраль – март 1943 г.) дивизия в составе 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта вела бои по освобождению городов и сел Ворошиловградской области. В частях перед переходом границы Украины прошли митинги, на которых гвардейцы заявили:
– Освободим нашу родную Украину от гитлеровской нечисти!
10 апреля 1943 г. 61-я гвардейская стрелковая дивизия, как и другие соединения 3-й гвардейской армии, сдала свой боевой участок частям Южного фронта и, совершив двухсотпятидесятикилометровый марш в район Ново-Краснянки, Кременной, заняла оборону на берегу Северского Донца.
Установились теплые, погожие дни. Солдаты помылись, получили новое летнее обмундирование.
С первого момента прихода на берега Северского Донца велись работы по оборудованию линий обороны. Копались окопы, их соединяли траншеями, строились наблюдательные пункты, землянки для отдыха. Земляные работы вести было трудно, так как почва в основном была песчаная, окопы обваливались не только от близкого разрыва снаряда, но и самопроизвольно. Поэтому стены их укрепляли лесом – молодыми сосенками.
Противник располагался на противоположном берегу Северского Донца, в непосредственной близости от нас, в 30–40 м от воды. Мы вели постоянное наблюдение за обороной врага. На одном участке командир батареи 120-мм минометов 187-й гвардейского стрелкового полка гвардии капитан А.Ф. Витвицкий, соорудив у вершин трех сосен небольшую площадку, устроил там свой наблюдательный пункт. Заберешься на этот НП – и перед тобой открывается панорама немецкой обороны. Наблюдательный пункт был хорошо замаскирован, подступы к нему были скрытыми. Этим НП для изучения обороны противника пользовались многие офицеры дивизии, вплоть до начальника артиллерии.
Воины дивизии и тогда были тесно связаны с трудящимися Кременского района. Так, в нашем тылу, в нескольких километрах от переднего края, находилась одна из шахт. При отступлении фашисты взорвали ее. Но уже вскоре после освобождения шахтеры стали вручную давать уголек, первое время один двухосный вагон в сутки. А как он нужен был фронту, стране, этот уголек! Мы поддерживали тесную связь с шахтерами, однажды присутствовали на их собрании и заключили с ними договор: чем сильнее будут бить врага воины дивизии, тем больше угля будут давать шахтеры. И вскоре они увеличили добычу.