9 ноября
Шрифт:
М-да. Думаю, мне нравится мой новый фиктивный парень.
Теперь, когда я понимаю, что он разыгрывает моего отца, я ласково ему улыбаюсь.
– Не думала, что ты приедешь, - говорю я и, прижавшись к Бену, смотрю на папу.
– Детка, ты же знаешь, как давно я хотел познакомиться с твоим отцом. Ты и так почти не видишься с ним. Никакие пробки не смогли бы помешать мне приехать сегодня.
Я посылаю своему фиктивному парню удовлетворенную ухмылку за эту колкость. Наверно отец Бена такой же мудак, потому
– Ох, мне очень жаль, - говорит Бен, снова обращаясь к отцу.
– Я не расслышал ваше имя.
Теперь мой отец смотрит на Бена с явным неодобрением.
Боже, я обожаю наше представление.
– Донаван О'Нил, - отвечает мой отец.
– Ты наверняка уже слышал это имя. Я был звездой...
– Нет, - перебивает его Бен.
– Никогда не слышал.
Бен поворачивается ко мне и подмигивает.
– Но Фэллон мне много о вас рассказывала, - он щелкает меня по подбородку и снова смотрит на отца.
– И говоря о нашей девочке, что вы думаете насчет ее переезда в Нью-Йорк?
Бен смотрит на меня сверху вниз и хмурится.
– Не хочу, чтобы моя божья коровка убегала в другой город, но если это означает что она следует за своей мечтой, то я буду первым кто убедится, что она успела на свой рейс.
Божья коровка? Пусть радуется, что он мой фиктивный парень, потому что мне хочется врезать по его фиктивным яйцам за такое дурацкое прозвище.
Мой отец прочищает горло, явно недовольный нашим новым гостем.
– Я допускаю, что восемнадцатилетним детям стоит следовать за несколькими мечтами, но не за теми, что о Бродвее. Особенно о карьере, которая у нее уже была. Бродвей - это шаг вниз, на мой взгляд.
Бен меняет свою позу. От него, как я думаю, очень приятно пахнет. Но я очень давно не сидела так близко с парнем, поэтому может Бен пахнет просто обычно.
– Хорошо, что ей восемнадцать, - отвечает Бен.
– В этом возрасте мнение родителей, на то как поступать со своей жизнью уже не имеют должного влияния.
Знаю, Бен всего лишь играет, но еще никто и никогда так за меня не заступался. Из-за этого чувствую, будто в легких что-то сжимается. Дурацкие легкие.
– Это не мнение, когда дело касается профессиональной отрасли, - отвечает мой отец.
– Это действительность. Я достаточно проработал в этой сфере, чтобы понимать, когда кому-то нужно выйти из игры.
Я резко дергаю головой, но рука Бена тут же обнимает меня за плечи.
– Выйти из игры?
– переспрашивает Бен.
– Вы это серьезно сейчас произнесли в слух, что вашей дочери пора сдаться?
Мой отец закатывает глаза и, скрестив на груди руки, пристально смотрит на Бена.
Бен убирает руку с моих плеч и принимает зеркальную позу отца, и так же смотрит прямо ему в глаза.
Боже, это так неловко. И так удивительно. Никогда не видела, чтобы папа вел себя так. И я никогда не видела, чтобы он так мгновенно кого-то невзлюбил.
– Послушай, Бен, - отец произносит его имя с нескрываемым отвращением.
– Не нужно забивать голову Фэллон всякой ерундой, только потому что ты в восторге от перспективы иметь на Восточном побережье дежурную девушку.
О Боже мой. Неужели мой отец только что сослался на меня как дежурную девушку? Я раскрываю от удивления рот, но он продолжает.
– Моя дочь умная. Она стойкая. Фэллон признает, что о карьере, которой она посвятила всю свою жизнь, сейчас не может быть и речи, из-за того что… - Он машет рукой, указывая на меня.
– Теперь, когда она…
Отец не может закончить свою фразу, и на его лице мелькает тень раскаяния. Я точно знаю, что он собирался сказать. За последние два года он говорил всё что угодно, кроме этого.
Всего лишь два года назад я была одной из самых перспективных актрис среди подростков. Но когда, огонь изуродовал меня, студия разорвала со мной контракт. Думаю, папа больше сожалеет о том, что больше не является отцом актрисы, нежели о том, что он чуть не потерял дочь, из-за пожара, который разгорелся из-за его собственной беспечности.
Как только мой контракт был разорван, мы никогда больше не говорили о возможности играть. Мы вообще больше не разговаривали. Из отца, который на протяжении полутора лет каждый день проводил со мной на съемочной площадке, он превратился в отца, которого я вижу, может быть, раз в месяц.
Так что будь я проклята, если не заставлю его закончить свою фразу. Я ждала два года, чтобы услышать его признание, что именно моя внешность является причиной, почему у меня больше нет карьеры. До сегодняшнего дня, это было лишь молчаливое предположение. Мы никогда не говорили о том, почему я больше не играю. Мы только упоминали об этом, как о факте. И пока отец чувствует раскаяние, было бы хорошо также услышать от него, что огонь уничтожил не только мою карьеру, но и наши отношения. Он не имеет ни малейшего понятия, каким теперь быть для меня отцом, когда он больше не мой агент и преподаватель актерского мастерства.
Я смотрю на отца, прищурив глаза.
– Закончи фразу, папа.
Отец качает головой, пытаясь уйти от темы. Я выгибаю бровь, принуждая его продолжить.
– Ты действительно хочешь услышать это прямо сейчас?
– он смотрит на Бена, надеясь использовать моего "парня", в качестве буфера.
– В самом деле, хочу.
Отец прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Когда он вновь открывает их, он подается вперед и складывает руки на столе.
– Ты знаешь, что я считаю тебя красивой, Фэллон. Прекрати передергивать мои слова. Это всего лишь бизнес с высокими планками, которые намного выше отцовских. Всё, что мы можем – это принять их. На самом деле, я думал, что мы уже смирились с этим, - говорит он, стреляя взглядом в сторону Бена.