90-е: Шоу должно продолжаться 10
Шрифт:
И в результате мы разошлись довольными друг другом. Мне клятвенно пообещали, что песни «Ангелов С» сегодня же пойдут в эфир. Правда, пока только ночной, а потом поглядим. Это Света сдалась первой. А я же в ответ заверил, что мы обязательно учтем их пожелания, и в скором времени в нашем репертуаре обязательно появятся острополитические песни. Посвященные, вне всяких сомнений, Владимиру Вольфовичу. Горячими поклонниками которого вся эта компания и оказалась.
— Боря, ну что ты как маленький, — я потрепал его по плечу. — Хотел историю про дона Хуана сочинить, но Ходжа Насреддин тут лучше подходит. Помнишь, там было про эмира и его любимого осла? Когда Насреддин пообещал, что за двадцать лет научит его
— За двадцать лет кто-то из нас обязательно умрет, — не глядя на меня, проговорил Бельфегор. — Или я, или эмир, или этот ишак. Получается, мы их обманули?
— Все врут, — фыркнул я. — Хотя я честно считаю, что не особо. Обманули бы, если бы пообещали через месяц занести им миллион. И не занесли. Подписали договор и не выполнили условия.
Вообще по поводу активной общественной позиции нашей группы я испытывал смешанные чувства. Так-то рокеры в любые времена не стеснялись участвовать в разных движняках, типа «Голосуй или проиграешь». Но мне как-то инстинктивно хотелось держаться от всей этой клоунады подальше. В сегодняшнем разговоре я когда обещал, что мы обязательно подумаем, как нам актуализировать репертуар, чтобы стать ближе к народу, даже пальцы за спиной скрестил. На всякий случай.
— Давай не скажем остальным про это, ладно? — Бельфегор посмотрел на меня умоляющим взглядом.
— Про что именно? — спросил я. — Про эту встречу? Но песни-то на радио взяли, их уже сегодня ночью в эфире будут крутить.
— Да нет, не про встречу! — Бельфегор замотал головой. — Не скажем, что мы обещали подумать про… Ну, про политику. Скажем просто, что дали послушать песни, им понравилось, они согласились их покрутить. А про Жириновского не скажем. Хорошо?
— Хм, а почему? — я удивленно приподнял бровь.
— Да ну, Саню еще перекроет, — поморщился Бельфегор. — Помнишь, как он во время путча прошлым летом возбудился? На митинге трое суток проторчал, в Москву нам предлагал ехать на собаках. Как вспомню, так вздрогну. Вдруг он опять?..
— Заметано, помалкиваем о подробностях, — я подмигнул Бельфегору. — Ремень пристегни. Погнали уже к нашим, а то мы и так тут проторчали на полтора часа дольше, чем собирались.
На машине до «мордора» я бы домчал за десять минут. Мало того, что это было недалеко, так еще и для Новокиневска слово «пробки» все еще означает «затычки для бутылок». Но я прикинул, что так себе идея — оставлять в том районе машину. Во-первых, тусич, на который нас так настойчиво зазвали, что отказать было никак нельзя, явно планировался до утра. Во-вторых, район, где этот самый «мордор» находится, благополучным назвать трудно, так что оставлять машину на улице — такая себе идея. Утром от нее один корпус останется. А в окна «мордора» машину не попасешь, потому что они так плотно занавешены, что кажется, снизу шторы даже гвоздями прибиты. Чтобы солнечный свет в это сумрачное обиталище любителей творчества профессора Толкиена даже случайно не проникал.
В общем, сначала мы заехали в гараж оставить машину. Потом заглянули к Бельфегору домой, где его мама насильно накормила нас обедом. Впрочем, я не сильно отбивался. Это Бельфегор брыкался и кричал, что мы торопимся. А мне лично всегда нравилось, как его мама готовит.
Впрочем, я понимаю, почему он в этот раз психовал. Моему ближайшему приятелю Бельфегору очень хреново удается лукавить. Даже просто не говорить о чем-то. А тут мама, разумеется, налив нам по тарелке борща, принялась активно расспрашивать, как дела у дяди Жени. Пришлось пинать его под столом и вести светскую беседу с его мамой вместо него. А то он обязательно выложил бы все подробности дискуссии. Особенно когда его мама напрямую спросила, не склонял ли дядя Женя нас вступать в либерал-демократы.
—
— Лучше синяк на голове, чем ночевать в коробке из-под холодильника, — философски заметил я и направился в сторону подъезда своих родителей.
— Эй, а ты куда? — Бельфегор остановился.
— А Лариску ты с собой взять не хочешь? — спросил я.
— Вот ты проснулся! — Бельфегор засмеялся. — Она вообще-то уже там! Чуть ли не с утра.
— О как, — удивился я. — Я что-то пропустил?
— Да блин, — фыркнул Бельфегор. — Она уже месяц как увлеклась этими игрищами. Меня подбивает, что надо тоже ехать. Толкиена мне подсовывает, мол, я на вид настоящий такой эльф, как на картинке.
— Ну это не самое плохое в мире хобби, — я пожал плечами, и мы направились в сторону остановки. Что такое эти самые игрища, особенно сейчас, в начале девяностых, я себе не очень хорошо представлял. Ну, то есть, вроде как они выезжают в лес с палатками, переодеваются в костюмы и… И дальше по какому-то принципу разыгрывают ситуации из Толкиена. Битвы, там. Штурмы. Судя по рассказам, еще и свадьбы разные. Туристический поход, отягощенный антуражем.
— Ну книжку я начал читать, — признался Бельфегор. — Ничего так, интересно…
Мы утрамбовались в битком набитый автобус. Не получалось у меня вывести хоть какую-то зависимость наполнения транспорта от времени суток. Ну, то есть, понятно, что битком набитыми шли автобусы и трамваи из спальных районов в сторону заводов. Но этот момент длился недолго, буквально к девяти утра транспорт освобождался. Но в течение дня случались внезапные человеческие волны в самых неожиданных направлениях. Будто где-то по тайному каналу разносился слух, что в конечной точке маршрута что-то продают по дешевке. И весь город в едином порыве мчит…
Я тряхнул головой. Ну и фигня мне в голову лезет. Разговаривать, вися на подножке, получаслось так себе, вот и приходилось довольствоваться собственными мыслями.
«Мордор» как будто слегка изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Тот самый, когда обсуждали театралку на масленицу. И когда там какие-то внутриполитические терки случились. Квартира субтильного и очкастого Саурона представляла собой целый лабиринт из развешанной в хаотичном порядке ткани. И эти самые полотнища ткани недавно явно перевесили. Прихожая стала просторнее, на стенах поверх ткани появились зеленые полотнища с белым древом, заключенным в круг. Неплохо, кстати, нарисованные. И громоздкий светильник, собранный из вырезанного картона, внутрь которого поставили, сдается мне, обычную настольную лампу. Где-то за одним из кусков ткани, я точно помню, скрывалась дверь в маленькую спальню. Где мне, тогда еще совсем зеленому новичку в этом времени, устраивала сцену некая Лена…
— О, Велиал! — радостно воскликнул Бегемот. — Ну наконец-то! Вы что так долго-то?
— Спокуха, Дюша, оно того стоило! — заявил я, усаживаясь прямо на пол между ним и Лариской. Которая с важным видом помешивала в кастрюле «волшебное зелье».
— Они согласились? — радостно воскликнул Астарот.
— А то! — я подмигнул Бельфегору, лицо которого тут же стало тревожным и нервным. — Сказали, что в ночной эфир берут.
— Дааа! — Астарот приподнялся и стукнул себя в грудь кулаком. Похоже, он уже успел нормально так «приобщиться» к волшебному зелью. Судя по тому, что кастрюля полная, это уже вторая порция. Кристина сидела рядом с ним с гордым и независимым видом. И старательно смотрела куда-то в сторону. Чтобы не встречаться взглядом с Бесом. На коленях которого сидела незнакомая юная барышня. Рыженькая на сей раз. И вообще на сборище было довольно много новых лиц. Наверное, сработала «рекламная акция» на ту самую масленицу.