90-е: Шоу должно продолжаться 12
Шрифт:
— Ведьма, — пробурчала Наташа.
Все заговорили разом. Каждый торопился поведать, как он впервые оказался на дикой природе с палатками. Все говорили про ужасные неудобства. И все с нотками восторга и гордости. Как о геройстве.
— Эх, молодежь! — воскликнул Шемяка. — Мерзнут они! А чай так никто и не поставил!
Началась скованная суета в потемках. Я взял ведро и двинул к берегу за водой. Осторожно ступая босыми ногами по хрусткой хвое, сосновым корням, шишкам, блин!
Съехал с невысокого песчаного обрывчика на заднице, уцепившись за куст.
Забавно. Там, в моем прошлом-будущем мы на природу выезжали, конечно. Уже без всей этой мороки с сложной установкой тяжеленных брезентовых палаток, выстругиванием колышков и идеальной натяжкой. Высокие технологии сделали кемпинг комфортным и беспроблемным. Дуговые палатки ставились на раз-два даже в одиночку, раскладные кресла и столы моментально делали стоянку жилой. Гаховые горелки кипятили воду. Привезенную с собой в пятилитровых бутылях. Тенты-шатры защищали от комаров, ночного холода и дождя. Только щеки от костра точно так же горели. И дым свербил в носу и выбивал из глаз слезы. Но костер — это все равно обязательный элемент программы. Как же без костра-то?
А сейчас я вернулся, так сказать, к истокам.
Я поставил ведро на берег и закатал штанины. Ну, чтобы воды без песка зачерпнуть. И фыркнул, вспомнив, как когда-то предложил в своем прошлом-будущем использовать воду из речушки для чая. И какую истерику устроили наши спутницы в ответ на эту идею. Описторхоз! Дизентирия! Кишечная палочка! И много других страшных слов.
Я зашел в воду по колено. И вот тут-то она и перестала казаться мне теплой! Холод ледяными иглами впился в кожу, голые пальцы онемели. Брррр!
Я торопливо зачерпнул ведром воды и взлетел на невысокий обрывчик буквально пулей. Как еще воду не расплескал.
— Да нет же, вот так надо!
— Короткая палка, давайте вот эту возьмем!
— Осторожно, рогатку не свороти, турист СССР!
— Блин, да это бревно какое-то!
— Зато не сломается!
— А если просто в костер поставить?
Десять минут шумной суеты под похохатывающее одобрение опытного Шемяки, и вот уже ведро, на три четверти заполненное водой, висит над костром. И языки пламени облизывают его правый бок. Все снова угомонились и уселись по своим местам.
— Ева, а у вы в своей экспедиции скелеты из-под земли выкапывали? — спросил Кирилл.
— Конечно, — Ева пожала плечами. — Мы же могильник копали.
— Могильник, уууу! — страшным голосом повторил Бегемот. — В могильнике должны водиться умертвия!
— Это ты Толкиена начитался, друг мой, — хохотнул Шемяка.
— Бррр, человеческие кости трогать, — поежился Кирилл. — А не страшно вам было?
— Неа, — качнула головой Ева. — Они же старые совсем. Коричневые такие. Наощупь как деревяшки.
— Прикинь, Кирюха, их уже черви все объели! — Бегемот схватил Кирилла за ногу.
— Да, блин! — Кирилл вздрогнул и огляделся. — Там кто-то ходит что ли?
— А как ты думаешь, почему
Бегемот сделал резкое движение в сторону Кирилла, но схватил за руку Кристину, которая сидела следующей. Та оглушительно завизжала.
— Дюша, блин! — воскликнул Астарот, обнимая свою девушку. — Что за шутки еще у тебя дурацкие! Волков каких-то придумал…
— Да какие уж тут волки, Кристина их своим визгом распугала! — Бегемот заржал. Остальные после паузы тоже рассмеялись. И даже как-то расслабились что ли.
— Дюша, займись лучше пирожками тети Маши, — хихикнул Бельфегор.
— О, точняк! — Бегемот завозился, бревно под ним крутанулось, и все кто на нем сидел, чуть не рухнули назад.
Снова засуетились, зашумели. Шемяка переставил здоровенную эмалированную кастрюлю с пирожками поближе к костру.
— Может чай дождемся? — предложил Макс.
— Ой, да пока он еще закипит… — отмахнулся Бегемот, выуживая пирожок.
— А может уже кипит? — с надеждой проговорила Наташа. — Посветите кто-нибудь в ведро, ничего не видно…
Удивительная все-таки вещь — ночные посиделки у костра. Вроде бы и неудобное ужасно, и бревно это качающееся, и дым в глаза. Но расходиться не хочется. Мы сидели и болтали практически до рассвета. Пили чай, отплевываясь от чаинок. Трескали пирожки, которых нам напекла заботливая тетя Маша. Рассказывали страшные истории из какого-то дремучего детства. Разговор то превращался в бурный поток слов, то затухал. И тогда каждый смотрел в огонь и думал… Да хрен знает, о чем. О чем-то важном, стопудово.
По палаткам разошлись, когда небо на востоке уже отчетливо так посветлело. И еще час, наверное, возились и перекрикивались. Перед тем, как заснуть, я услышал, бурчание Астарота:
— Лучше бы мы к тете Маше ночевать пошли…
Но что ему ответила Кристина, я уже не услышал, потому что благополучно отрубился.
Все-таки пазик — такое себе транспортное средство для долгой дороги. На моей четверке перегон от Волчайска до Шушырино тоже показался длинным и скучным, но на пазике он казался совершенно бесконечным. Еще и после ночевки в палатках.
Я своих орлов и орлиц зря не тормошил и не взбадривал. Смотрел в окно, на зеленеющие поля и мелькающие периодически озера и речушки. Ловил дзен неудобной и тряской дороги. Иногда оглядывал лица своих соратников. Больше всего переживал за сохранность голосовых связок Астарота и Нади. Но с ними, к счастью, все было в порядке. Астарот с утра был смурной, невыспавшийся и растрепанный. Но не простыл, что радовало. Надя так вообще как-то очень легко и непринужденно перенесла суровые условия. Проснулась почти сразу следом за мной, помогала костер раскочегарить, весело щебетала. И даже зарядку сделала. А сейчас вообще безмятежно дрыхла, отжав себе место на куче спальников сзади.