90 миль до рая
Шрифт:
Невероятно, но это факт. Как неправдоподобно, но истинно и то, что именно здесь, на Плаза де ла Революсьон, в 1998 году, несмотря на осуждение агрессивно настроенных клерикалов церкви, отслужил свою мессу Папа Иоанн Павел II. Он приехал на Кубу вопреки проискам беснующихся врагов Кастро, небывалой истерии в западной прессе и предупреждениям о готовящемся покушении. И он скрепил свои руки в искреннем рукопожатии с человеком, прошедшим столь же тернистый путь и отстаивающим столь же возвышенные цели.
– Кто оказал наибольшее влияние на формирование ваших убеждений? – спросил однажды у Кастро бразильский священник Фрэй Бетто.
– Христос, – честно ответил Фидель.
Папа римский не забыл этого. Посетив Кубу, он высказал свое отношение к американскому эмбарго, назвав его бесчеловечным актом, направленным против простых людей…
Неправдоподобно, но является действительностью и то, что вместе с инвестициями Евросоюза в строительство отелей в районе Мирамара и Ведадо на улицах Гаваны появились французские, испанские и канадские дедушки в обнимку с юными мулаточками, для которых прогулки со стариками – предмет особого шика. Который общество не осуждает, а приветствует, ведь таким образом девочки добывают конвертируемую валюту для своих семей. Вернулись и быковатые чехи, рыскающие в поискахточеных креолок, и пьяные русские, очумело глазеющие на негритянок, и итальянские геи, снующие по Малекону среди полчищ мориконов и трансвеститов. Хорошо хоть, что не все чехи – быки, далеко не все русские – пьяницы и только часть итальянцев – пидарасы.
Но почему столько «голубых» на Кубе? И почему полиция, нагнавшая страху на шлюх, не трогает мориконов? Неужто из-за валюты, которая так нужна государству? Странно. Для Фиделя ведь и раньше было небезразлично, и сейчас не все равно, как обеспечивать профицит бюджета. Слухи ходят разные, кто-то записал в геи Рауля, а кто-то утверждает, что это временная мера, до лучших времен туристического бума. Потом вольготно шастающих по набережной педиков прижмут.
Мне же наиболее вероятной кажется версия «Лока». Согласно этой версии, Фидель сознательно упростил ситуацию – объявил нетрадиционно сориентировавшихся в сексе «лока» – сумасшедшими и запретил им принимать участие в выборах. К чему тратить время на слабоумных, которые при наличии на Острове стольких красоток переключились на себе подобных уродов. От них не стоит ждать и политической сознательности, не говоря уже о патриотизме. Их надо просто игнорировать как неполноценных. Гениально…
Да, он может упростить. Умеет и запутать. Но он обязательно выведет из глубокой трясины кризиса. «Самые большие решения принимаются при самых больших кризисах» – это его слова. Можно подумать, он даже стремится к катаклизмам, к конфронтации с великими державами, к неравной войне, отстаивая право маленького народа называться нацией.
А нация раздвоилась. Не поделилась, а именно раздвоилась. Каждый в отдельности и все сразу. «Соу-соу», – отвечают молодые кубинцы на вопрос, нравится ли им Фидель. При этом Че, который всегда был заодно с Фиделем и признавал в нем лидера, – непререкаемый кумир. Не потому ли, что ушел молодым? Эти почитатели Че даже не подозревают, что бы с ними было, будь их лидером аскет Эрнесто Гевара, который гордился тем, что может проходить в одной и той же нестираной униформе несколько недель кряду. Тотальная партизанская война выбила бы у критиков Фиделя почву из-под ног.
Он дал им худой мир, который лучше доброй войны. И он обеспечивает его почти полвека. Однако долголетие Фиделя иные воспринимают не как божий дар, а скорее как нечто затянувшееся. Некоторые горячие головы ругают его при чужаках и критикуют при посторонних. Что же старик Кастро? Он не нуждается в адвокате со времен своего первого судилища, когда защищал себя сам. Он спокоен, ибо выполнил главный завет национального героя – Хосе Марти. «По-настоящему свободными могут быть только свободные люди» – вот что изрек Марти. А по-настоящему свободными могут быть лишь образованные. Усилиями кубинского руководства неграмотность давно положена на лопатки. С тех самых времен, когда всего за один год военные казармы превратились в школы и добровольные бригады учителей отправились в самые отдаленные уголки Кубы, чтобы сделать из рабов мыслящих людей.
Моноэкономическая Куба, кормившаяся в неоколониальные годы исключительно за счет сахарного тростника, табака и проституции во всех ее проявлениях, ныне имеет главный стратегический ресурс – мозги. Именно мозги народа обеспечат будущее единственной на Земле страны, не нуждающейся в Международном валютном фонде и Мировом банке, отменившей свободное хождение доллара по своей суверенной территории…
Команданте никогда не слыл догматиком, и, если требовал момент, он признавал и исправлял ошибки. Некоторые считают, что с опозданием. Другие уверяют, что Фидель просто не хочет делать ничего слишком рано. Поэтому он и выжидал, ждал благоприятного момента. И умрет он тогда, когда это будет необходимо Кубе… Когда фундамент, заложенный им, Че и другими под здание независимости, станет настолько незыблемым и твердым, что его народу больше не нужен будет одиозный и непримиримый Фидель. Тогда он уйдет. Всему свое время.
Списывать его еще рано. Он понимает, что люди всегда хотят перемен. Плохо, что они постоянно с ними торопятся. Но хорошо, что они их не только жаждут, но и боятся. Они пытаются представить, что будет после Фиделя… Будь что будет? Лишь бы что-то другое? А если это другое хуже? Кубинцам не пристало полагаться на русское «авось». Пусть они думают, а он знает, что будет после него…
Он стерпит это унижение, ибо долготерпение – один из столпов добродетели. Он все равно благодарен своему народу. Люди пошли за ним, поддержали его, стояли плечом к плечу все эти годы. Невзирая на постоянную опасность, на продолжающуюся четыре десятилетия необъявленную войну, на экономическую блокаду с ее вечным дефицитом. Он догадывается, что они устали от всего этого напряжения. И от него тоже. Такова их натура. Но он не обижается.
Ведь часто дети бывают жестоки к стареющим родителям. Не осознавая этого. Жалость к ним они считают не предтечей заботы и почитания, а проявлением слабости. Они, к примеру, могут ругать своего отца или свою мать за глаза, осуждать их прилюдно, критиковать за маразм или явную глупость… Но как они будут благодарны тебе, конечно, если это нормальные дети, когда ты выронишь вслух, упомянешь вскользь о том уважении, которое испытываешь к их отцу, только что охаянному собственными чадами. Скажешь, что тебе неприятно слышать подобное об этом авторитетном человеке, заслуги которого не оспаривают даже его враги.
«Какой же я дурак…» К несмышленому дитя не замедлит прийти раскаяние. Ему станет стыдно, и он, увидев в тебе истинного друга, попросит прощения за недостойную реплику и будет рад, что его глупых фраз не слышал человек, в адрес которого они секундой раньше прозвучали. Тот самый человек, кем он на самом деле восхищается и гордится, которого он по-настоящему любит и ценит.
Кубинцы могут сколько угодно охаивать Фиделя Кастро, но они простят ему все его ошибки, ведь это он вырастил и воспитал их свободной нацией, и только одного из всех своих правителей, диктаторов и президентов они нежно называют по имени – Фидель… Фидель не предаст. И он тоже простит их, как отец прощает своих заблудших детей. Ведь они родные – Куба и Фидель.
Одна чернокожая танцовщица из знаменитого кубинского «Тропикана шоу» поделилась со мной своими мыслями на сей счет.
– Не будет Фиделя – не будет Кубы… – отрезала она, и в ее интонации слышалась нескрываемая горечь и фатальная безысходность перед неминуемым финансовым натиском майамской диаспоры.
– Но ведь Фидель – это имя. И идея. Значит, он бессмертен, – не согласился я.
Он велик, этот старец, как сама история, которая, как он и предрекал, оправдала его и оставила у власти на долгие 49 лет. Его долголетие зиждется на вечной молодости человека, чей лик неизменно будоражит умы, его верного соратника и единомышленника Эрнесто Гевары по прозвищу Че. Значит ли это, что Куба тоже вечна? Да, как сама Свобода. Куба либре! Навсегда!