90 миль до рая
Шрифт:
– В последний раз я спасаю твою задницу. Запомни, отныне мы квиты, – процедил сквозь зубы Карлос, когда дверь камеры предварительного заключения распахнулась и из нее выпорхнул на волю взлохмаченный птенец в облике человека. С объятиями и лобызаниями, от которых Карлоса чуть не стошнило. – Больше я не буду за тебя просить и ручаться. Никогда.
– Меня посадили ни за что. Здесь свободная страна! Я имею право на открытое выражение своих чувств, – оправдывался Чучо.
– Так ты диссидента из себя строишь! А та страна, которую ты до этого называл свободной? Разве там законны однополые браки? А твой итальянец, почему он так осмелел здесь,
– Ты сам знаешь, Штаты – пуританское государство, где правят ханжи и лицемеры, а в Италии до сих пор у власти иезуиты. Но Куба! Я так надеялся на революцию! Она должна дать полную свободу и окончательное раскрепощение полов! – в двух словах изложил свой политический манифест гей Чучо.
– Тогда тебе придется собрать всех мориконов с набережной и свергнуть законное правительство. А потом делай, что хочешь. Пожени, к примеру, фламинго на крокодиле! А потом раздуй пожар мировой гей-, нет, зоореволюции. Скрестишь в Австралии кенгуру и коалу. Рожденный от этой парочки зверек уснет на лету, и его сонная тушка упадет на твою пустую голову… – резюмировал Карлос и ушел по-английски, не попрощавшись.
Это была их последняя встреча. Слухи о похождениях Чучо больше не достигали ушей Карлоса. Теперь заскучал бывший резидент кубинской разведки. Неужто Чучо пал духом и иссох из-за невозможности законно зарегистрировать свой противоестественный союз на приглянувшейся ему Кубе?
Карлос поведал эту почти юмористическую историю о своем случайном спасителе Летисии еще до того, как они дошли до «Каса-де-ля-мусыка». До концерта «Тропиканы» оставалось пять минут. Билеты в кассе были. Отлично. Они успели.
Не сказать, что столик, который им с Летисией удалось занять, находился рядом со сценой. Честно говоря, и оттанцпола он был на приличном расстоянии. Да и от барной стойки тоже. Надо приходить вовремя… Неожиданно до боли знакомый голос окликнул Карлоса:
– Для вас я могу организовать места из личного резерва. Бронь для членов Политбюро. Местная царская ложа…
– Чучо?! Не может быть! Ты опять здесь работаешь? Ходили слухи, что ты ушел на покой. Летисия, это Чучо. Тот самый. Чучо, это Летисия.
– Я? На покой?! – обиделся Чучо. – С какой стати? Я подал заявление в партию. У меня есть рекомендации. Я уважаемый предприниматель. Звезда! Владелец первого на Кубе частного туалета! Думаю, впоследствии это будет сеть. Придет время. Оно настанет, как только партия разрешит коммерческим ресторанам расширяться. Три столика – разве это бизнес! Разрешат ресторанам – позволят и туалетам! Пока у меня только три унитаза. Итальянских. Сливные бачки – что надо! Не как в ваших убогих жилищах, а как в отеле «Мелия Кохиба». Белоснежная керамика и мраморная плитка. Кстати, мое заведение находится неподалеку. Оплата при выходе. Первое посещение бесплатно. Нецелевое использование – по двойному тарифу…
– Чучо, ты неисправим, – прервал старого приятеля Карлос, несмотря на то что тот до коликов насмешил Летисию. Началось представление «Тропиканы». Неутомимый Чучо проводил знакомых к своему столику, где сидел его бойфренд-итальянец, и предложил выпить рому. Все чокнулись и стали наслаждаться дивным концертом. Бывшая прима майамской «Тропиканы» призналась после выступления кубинских танцовщиц, что родина шоу – Куба. Чучо давно это понял, поэтому и не собирался обратно в Штаты. Здесь даже ему было беззаботнее, комфортнее, а главное, спокойнее…
Через три месяца Карлос и Летисия
Однако фурор на гостей произвел не эпатажный хозяин первого в стране платного туалета, а слух о беременности новоиспеченной супруги, который был выпущен из уст ее не в меру болтливой матери.
Просто мама уже успела сходить на кладбище Колумба с целью навестить «чудотворную» могилу Амелии Гойри де ла Ос – покровительницы беременных женщин и ушла от нее, как принято, не поворачиваясь спиной. А потом растрезвонила подругам – скрутчицам табака с «Партагаса», что получила в Некрополе Колон нечто большее, нежели просто благословение. Не тронутое тлением тело Амелии издало из-под земли трубный звук, отчетливо назвавший имя будущего ребенка. Родится девочка. В процедуре «узи» теперь не было необходимости. Точно девочка. Ее надо будет назвать Алисия. В честь родной бабушки, матери Летисии. Так пожелала Ла Милагроса – «Чудотворная»…
Руководство Карлоса и Летисии нисколько не сомневалось в правдивости данной информации, но не могло взять в толк, как беременность агента Летисии Родригес отразится на выполнении Рамоном очередного задания…
13 августа 2006 года
Каракас, столица Республики Венесуэла
Люди стекались маленькими ручейками со столичных окраин и городских улочек к бульварам, авенидам и капье не утратившего колониального шарма Parque Central и богемного Bellas Artes. Бурлящие человеческие потоки неосознанно копировали разветвленную дельту реки Ориноко. Они проносились мимо пятизвездочных отелей, международных офисных центров, магазинов и бутиков Boulevard de Sabana Grande, ресторанов, баров и дискотек района Las Mersedes, сливаясь в El Centro, чтобы двинуть дальше стремительным напором, ничуть не меньшим, чем производит всесокрушающая струя самого высокого в мире венесуэльского водопада Salto Angel. И чудесным образом замереть у Plaza Bolivar перед конной статуей героя-освободителя.
Величественный и завораживающий Симон Боливар, оседлавший своего боевого коня, стоял здесь непроходимой стеной. И хотя постамент не отличался монументальными размерами, в душе простолюдина он все равно был подобен коричнево-рыжей каменной глыбе Тепуи, что возвышается в венесуэльской Канайме среди нетронутых джунглей…
Гора эта, известная каждому жителю страны, возникла словно из фильма-фэнтези. Но логово абсолютного зла для венесуэльца вовсе не там, где облака покоятся на вершинах и вместе с парящими орлами витает дух латиноамериканской свободы. Для коренного жителя гетто цитадель Империи зла там, на севере, где загородили солнце мегабилдинги Нового Вавилона. Для истомившихся по уважению, справедливости и равенству жителей трущоб обитель не знающего жалости и сострадания Императора находится в ненасытных Штатах, рассмотревших в их родине бездонную кормушку…