999 (сборник)
Шрифт:
— Ага,— возразил другой голос— А чего это белая женщина будет там околачиваться?
— Да небось он ее и притащил,— сказал мистер Нейшн.— Ниггер прихватит белую женщину при первом случае. Вот ты, если бы был ниггером, разве бы так не сделал? Что у тебя дома есть? Ниггерская баба. Не, белая женщина — это для них первое дело. А потом, ежели ты ниггер и такое с ней сделал, тебе придется ее убить, чтобы никто не знал. Да вообще уважающая себя белая женщина после такого жить не захочет.
— Хватит! — сказал папа.
— Ты мне грозишь, что ли? — спросил мистер Нейшн.
—
— А окажется ниггером,— сказал мистер Нейшн.— Помянешь мое слово.
— Я слышал, у тебя есть подозреваемый,— сказал Сесил.
— На самом деле нет,— ответил папа.
— Какой-то цветной,— продолжал Сесил.
— Я ж так и знал,— сказал Нейшн.— Какой-нибудь проклятый ниггер.
— Я задержал человека для допроса, вот и все.
— И где он? — спросил Нейшн.
— А знаете что? — сказал папа.— Я бы от куска пирога не отказался.
Заскрипело крыльцо, открылась марлевая дверь, и мы услышали уходящие в дом шаги.
— Обожатель ниггерский,— сказал Нейшн.
— Хватит этого! — обрезал его Сесил.
— Это ты мне, парнишка?
— Тебе. И я сказал, хватит.
На веранде началась возня, движение, потом вдруг что-то шмякнуло, и мистер Нейшн полетел на землю прямо перед нами. Мы его видели в щели между ступенями. Он смотрел в нашу сторону, но вряд ли нас видел. Под домом было темно, и он был занят другим. Вскочил он быстро, бросился к ступеням, но тут на веранде снова послышалось движение и папин голос:
— Этан, не поднимайся на веранду. Иди домой.
— Да кто ты такой, чтобы мне указывать?
— Сейчас я констебль, и если ты сюда поднимешься или будешь мне хоть сколько-нибудь надоедать, я тебя арестую.
— Ты — и кто еще?
— Я и только я.
— А его? Он меня ударил. Ты на его стороне, потому что он за тебя!
— Я на его стороне, потому что у тебя не пасть, а помойка и ты всем портишь удовольствие. Слишком много ты выпил. Иди домой и проспись, Этан. Давай по-хорошему.
Рука мистера Нейшна спустилась вниз и подобрала шляпу.
— Ты такой высокопотсав... поставленный, да?
— Просто нет смысла драться из-за ерунды,— ответил папа.
— Ладно, ты у меня посмотришь, любитель ниггерский!
— Не приходи больше в парикмахерскую,— сказал папа
— Ноги моей не будет в твоей помойке, любитель ниггерский!
Мистер Нейшн повернулся и зашагал прочь.
— Сесил, ты слишком много говоришь,— сказал папа.
— Это я знаю,— ответил Сесил.
— Ладно, я хотел пирога,— сменил тему папа.— Войду в дом и попробую еще раз. А когда я вернусь, нельзя ли, чтобы разговор шел о чем-нибудь совсем другом?
— Меня устраивает,— сказал чей-то голос, и снова послышался звук открываемой двери. Сначала я подумал, что все ушли внутрь, но потом я понял, что папа и Сесил остались на веранде и папа что-то говорит Сесилу.
— Извини, я не должен был так тебя осаживать.
— Ничего,— ответил Сесил.— Ты был прав. Я слишком много говорю.
— Ладно, забудем.
— Конечно! Кстати, Джейкоб, подозреваемый...
— Нет, не думаю.
— А ему ничего не грозит?
— Пока нет. Я могу просто его отпустить, и никто и знать не будет, кто это был. Пока что мне с ним помогает Билл Смут.
— Ну ладно, еще раз прости, Джейкоб.
— Все путем. Пошли наконец пирога попробуем.
Мы ехали на машине домой с набитыми животами — яблоки, пирог, лимонад. Окна были опущены, октябрьский ветер свеж и насыщен запахами леса. Мы ехали по извилистой лесной дороге, ведущей к нашему дому, и меня начало клонить в сон.
Том уже спала, уронив голову на грудь. Я привалился к стенке машины и тоже стал дремать. Потом я услышал, что мама разговаривает с папой.
— У него был ее кошелек? — спрашивала мама.
— Да, и он оттуда деньги вынул.
— Так это, может быть, он?
— Он говорит, что рыбачил, увидел кошелек и плавающее платье и вытащил кошелек удочкой. Увидел там деньги и взял. Он говорит, будто понимал, что кошельки из реки не вылавливают, а на нем не было имени, и всего пять долларов, которые бы все равно пропали. Он говорит, будто даже не думал, что кого-то убили. Так вполне могло быть. Лично я ему верю. Старого Моуза я знаю всю жизнь. Он меня учил рыбу ловить. Сам он вообще чуть ли не живет на реке в лодке. Мухи не обидит. К тому же ему семьдесят лет, и здоровье у него не очень. Жизнь он прожил тяжелую. Жена у него сбежала сорок лет назад, и он так этого и не пережил. Сын у него пропал, когда был подростком. Тот, кто изнасиловал эту женщину, должен быть очень силен. Она была молода, и, судя по виду тела, схватка была нешуточная. У человека, который это сделал, должно было хватить сил, чтобы... в общем, она здорово изрезана Как и та, другая. Распороты груди. Рука отрезана у запястья. Мы ее так и не нашли.
— Боже мой!
— Извини, родная. Не хотел тебя расстраивать.
— А как ты нашел кошелек?
— Зашел навестить Моуза Как всегда, когда бывал на реке. Кошелек лежал у него на столе в хижине. Пришлось его арестовать. Не знаю, надо ли было. Может, надо было просто взять кошелек и оказать, что я его нашел. Понимаешь, я ему верю. Но у меня нет доказательств ни «за», ни «против».
— А раньше Моуз ни в чем не был замешан?
— Когда сбежала его жена, кое-кто думал, что он ее убил Она много себе позволяла. Таков был слух. Ничего не выяснилось.
— Но могло быть, что он это сделал?
— Наверное, могло быть.
— А что там было с его сыном?
— Парнишку звали Телли. Он был с детства не в себе. Моуз говорит, что потому жена от него и сбежала. Не могла вынести помешанного мальчишку. Парень пропал через четыре или пять лет после этого, и Моуз никогда об этом не говорил. Кое-кто думал, что его он тоже убил, но это тоже только слухи. Белые говорят про черных... так, как говорят. Я лично верю, что жена у него сбежала. Парень был не особо умен и тоже мог сбежать. Он любил бродить по лесам и у реки. Мог утонуть, мог свалиться в какую-нибудь дыру и не выбраться.