А что вы хотели от Бабы-яги
Шрифт:
Я швырялась в него всем, что попадало мне под руку, причем старалась ухватить что потяжелее, хотя особо и не рассматривала. Александр, совершенно ничего не понимая, уворачивался от непрерывно летящих в него предметов, однако попыток к бегству почему-то не предпринимал. Когда кончились мелкие вещи, я ввела в бой более тяжелую артиллерию в виде картин и подушек. Мы кружили по комнате, как мухи на посадке. Под ногами валялись осколки разбитых стаканов и тарелок, смятые цветы и тряпки, бывшие некогда подушками и чем-то еще. В воздухе летали пух и перья.
– Алена,
– Ах успокойся!.. – снова начала я гневную отповедь. – Не понимаю, за что ты так жестоко мне мстишь, издеваясь над моими чувствами?! Подлец! Нахал! Я тебе покажу, как над ведьмами шутить! Инквизитор чертов!
И я схватила с пола тяжелую вазу, намереваясь хоть на этот раз не промазать, но Александр успел поднырнуть мне под руку, и нас обоих окатило холодной водой. Это немного привело меня в состояние небоеспособности, чем не преминул воспользоваться князь, сгребая меня в охапку. Ваза шмякнулась на пол и с невероятным звоном разлетелась на мелкие кусочки.
Под нашими ногами расплывалась огромная лужа, мокрая одежда прилипла к телу. Уж не знаю, что на меня повлияло – то ли стальные объятия князя, то ли неожиданный душ, но брыкаться я перестала, наблюдая за расползающимися в разные стороны ручейками.
Мне вдруг стало абсолютно все равно, что он скажет и сделает дальше. Апатия защитным покровом окутала меня, притупляя чувства и боль.
– Отпусти меня, – жалобно попросила я, осмелившись наконец поднять на него глаза. – Я больше не буду.
– И не подумаю…
Он наклонился к моему лицу и поцеловал, чем ввел меня в состояние легкого душевного помешательства. Я безвольно обвисла в его руках, пытаясь собрать остатки моего готового дезертировать окончательно и бесповоротно разума. Ох, нелегкая это работа оказалась, но я вроде справилась, хотя полной уверенности у меня не было.
Князь терпеливо дожидался того момента, когда я окончательно приду в себя и смогу адекватно реагировать на внешние раздражители.
– Алена, неужели ты еще не поняла, что я тоже люблю тебя? – тихо и совершенно серьезно сказал он. – Что мне никто больше не нужен? Ты дала мне понять, что есть люди, которые не поддаются пустым слухам и наговорам, а верят только поступкам и делам. И я никого не хочу видеть рядом с собой, кроме тебя. Только ты мне нужна, такая, какая есть. Я люблю, когда ты ехидно улыбаешься, когда ты вредничаешь, даже когда злишься. Я знаю, что ты тоже любишь меня и чисто из вредности можешь сказать «нет», но дай своей вредности на сегодня выходной, хорошо?
Его голос обволакивал меня и зачаровывал. Я уже не могла сопротивляться, меня полностью нейтрализовали. Я потрясенно смотрела на него, боясь поверить тому, что сейчас говорили наши сердца, но им не было никакого дела до происков двух ненормальных разумов.
– Я хотел сделать тебе предложение завтра и немного по-другому, но в силу некоторых… – он заправил мне за ухо выбившуюся мокрую прядку, – непредвиденных обстоятельств делаю это сейчас. Раньше было нельзя: делать девушке предложение накануне чужой свадьбы – плохая примета.
– Ты плюешь на законы, а веришь в приметы? – потрясение спросила я.
– Законы придумываю люди, – усмехнулся он. – А приметы – это душа природы. Я не хочу, чтобы высшие силы встали между нами.
Неужели он любит меня? Такую бестолковую и вредную? Со всеми моими наворотами и прибабахами? Боже мой, неужели это правда? А ведь правда, я чувствую. И уже ничего не могу с собой сделать. Я без него умру.
– А как же та красавица, с которой ты сегодня весь день ворковал? – Меня еще не отпускало чувство нереальности.
– Карина? – Александр улыбнулся и чмокнул меня в нос. – Глупая, она жена министра сельского хозяйства Бемирании и разбирается во многих вопросах чуть ли не лучше своего мужа. Я обсуждал с ней улучшение племенной линии в овцеводстве.
Я почувствовала себя ужасно глупо. К баранам приревновала.
– Алена, ну скажи уже «да», – раздался сбоку нетерпеливый Сенькин голос.
– Исчезни! – рявкнули мы на него оба, и кот поспешно ретировался под кровать, бубня что-то про чокнутых придурков, которым мозги вправить некому.
Мы снова повернулись друг к другу. Александр немного ослабил хватку, выпуская меня на относительную свободу, но мы тут же чуть не навернулись, поскользнувшись на мокром полу. Вот всегда со мной так! Кому еще может признаться в любви в полуразрушенной комнате промокший до нитки Кашей Бессмертный, стоя чуть ли не по колено в воде? Ага, никому. И то, что весь этот кавардак дело моих рук, кажется, никого совершенно не смущает.
Сейчас для меня существовали только его глаза, такие выразительные и ласковые. В них было столько нежности и любви… Что же он со мной делает, изверг?
– Я люблю тебя, – нежно гладя меня по мокрым волосам, прошептал князь. – Ты выйдешь за меня замуж?
Такой психической атаки я выдержать уже не смогла.
– Да! – сдавленно пискнула я и зажмурилась, не в силах справиться с обрушившимся на меня счастьем. – Только крестиком вышивать…
Последние слова договорить мне не дали – выдвигать условия и целоваться одновременно оказалось не под силу даже мне. Мои руки, уже не спрашивая хозяйского согласия, обхватили его за шею. Единственное, что я поняла, – мои условия несколько устарели, крестиком вышивать мне все-таки придется научиться. Если только он сильно попросит. Очень сильно попросит.
Когда я открыла глаза, то была безмерно удивлена, что земля осталась внизу, а небо – наверху, как им и положено быть. Мне казалось, что все уже давно перемешалось, и кроме нас нет больше ничего.
Я снова посмотрела в его глаза… И зачем я это сделала? Они были такие… В общем, все! Мне точно хана! У нас теперь одно психическое заболевание на двоих. Но это уже радует, есть хоть на кого свалить весь груз ответственности по крайней мере.
– Что здесь происхо… – в комнату ворвался Виктор, да так и застыл с открытым ртом, уставившись на нас.