А дело было так…

Высоцкий Михаил Владимирович

Намного опаснее была сама природа. Неутихающий ураганный ветер то и дело выхватывал огромные каменные булыжники и катил их через перевал; обледенелая галька под копытами коней норовила выскользнуть, несколько раз только аномальное чутье гнома позволило избежать беды. Там, где летом струились горные ручьи, игриво блистая в солнечных ручьях, осталась лишь незаметная ледяная корка, под которой притаились обманчивые пустоты. На таком льду коню ноги переломать — раз плюнуть, особенно когда кони бесятся, норовят понести и только железная воля седоков удерживает их от безумства…

Из всех коней самой спокойной была кобыла принца — я даже имя ее запомнил, Малиновка. Даже мой Цезарь выл, когда по бокам хлестали вырванные ветром колючие кустарники,

а Малиновка за все время похода ни звука не издала…

Особо подозрительным было полное отсутствие «адских девочек». Если Лигахан не обманывал, а такой привычки старый богатырь не имел, то они на перевале так и шастают, прохода никому не дают. И днем, и ночью, небольшими группами и целыми армиями, в разведке и на дозоре, они охотятся на всех остальных обитателей перевала, удовлетворяя свою бездушную тягу к убийству. А мы даже следов их не наблюдали. Шестое чувство, оно же чувство опасности, нашептывало мне на ухо, что затишье всегда бывает перед бурей, что нас гонят в ловушку, но холодный рассудок быстро ставил трусливую интуицию на место. В ловушку — значит в ловушку. «Если другого пути нет, то и путь в западню может стать дорогой на свободу», как сказал великий генерал Map Ян Сунн, когда его войско попало в окружение.

Очередная ночь — очередная пещера. Стены Кервранского перевала, уходящие на несколько верст в небеса, были изрыты пещерами да кавернами — толковой карты этого подземного королевства никто не имел. Даже в летнее время заходить далеко в пещеры крайне не рекомендовалось, чревато нехорошими последствиями, а уж зимой — и говорить не о чем. Хорошо, что некоторые из них, так называемые «постоялые пещеры», были отмечены как безопасные, но все равно, прежде чем зайти, мы проверяли — не притаился ли какой хищник в темноте. Запасы продовольствия почти не сокращались, мясо змей оказалось очень нежным и питательным, воды — растопи снег, и будет тебе сколько надо. Лошадям сложнее, но мы четвероногим друзьям ни в чем не отказывали, ведь это они нас несут на своих спинах, а не мы их.

Ночь прошла спокойно, но утром погода преподнесла очередной сюрприз — снег до пояса, лошади, может, и проедут, но, во-первых, медленно, во-вторых, опасно. А ведь даже будь у нас лопаты, снег так просто не уберешь. Я уже начал голову ломать, как дальше быть, как Тын на помощь пришел! Ни слова не говоря, пошел вперед тараном, дорогу за собой очищая, ну а мы одной линией по его следам отправились. И опять ветер… Лишь пару дней, а уже казалось, что ветер дул всегда — ни песен, ни разговоров, только угрюмое молчание да накинутые на головы капюшоны. У кого они, конечно, были.

Во второй половине дня показалась огромная стела — одна из самых больших и малоизвестных загадок нашего мира. Про нее не написано ни в одной книге, не сложено ни единой легенды, те, кто про нее хоть что-то знают, предпочитают молчать. А для других это лишь древний загадочный монумент — таких по миру десятки, они на тысячи лет пережили своих создателей и на тысячи лет переживут нас. Отголоски былого, то ли памятники, то ли надгробия — в них нет никакой магии, но есть какая-то непознанная загадка. А эта безымянная стела выделяется даже среди них — любой человек, пожелавший узнать ее тайну, очень скоро умирает мучительной смертью. Кто от загадочной болезни, кто в руках палача, кто по чистой случайности: стоит человеку взяться за загадку — и скорая гибель обеспечена… Так что самым разумным будет отвести глаза. Принц наверняка задаст потом вопрос, что это такое было, но я сделаю вид, что не услышал… А спросит Алендас, обязательно попытаюсь заинтересовать.

Стела осталась в стороне, нетронутым иссиня-черным обелиском протыкая покрытую снегом горную долину, а далеко-далеко впереди замаячила Трезубая Гора — врата, за которыми кончался Кервранский перевал и начинался долгий спуск в сторону топей…

До горы обманчиво близко. Она вводит в заблуждение своими размерами, поскольку намного выше соседних,

вот и кажется ближе. На самом деле средний пик Трезубой Горы, знаменитый Пик Орлов, — одна из высочайших горных вершин мира, на такой высоте не выжить ни человеку, ни дракону. Только двуглавый орел Примос, посланец богов, по легенде уже десятки тысяч лет дремлет на самой вершине, чтоб в последний судный час раскинуть крылья и сорваться в бездну, унося за собой весь остальной мир… В одной из книг написано, что в образе Примоса древние люди якобы «закодировали» некое тайное послание, некий секрет, забытый в момент гибели Утраченного Града. Якобы во времена великого короля жили на свете птицы, способные унести за собой в небытие весь мир, и на Пике Орлов было их тайное логово… Версия звучит настолько безумно, что я в нее сразу поверил. И хорошо бы, чтоб двуглавый орел Примос никогда не просыпался…

Скоро ледяной ветер опомнился, задул пуще прежнего. Весь снег под ногами взмыл в воздух, и Трезубая Гора исчезла в завирухе. Как и остальной мир, видимость сократилась до нескольких саженей, идти дальше стало невозможно. Перевязавшись веревкой, мы нашли какой-то козырек и устроились пережидать снежную бурю. О том, чтоб развести костер, и речи не шло. Мороз пробирал до костей, у меня зуб на зуб не попадал. А что с лошадьми — страшно представить, они сбились в кучу, прижались друг к другу и согревают теплом собственных тел. И так до самого вечера. А потом всю ночь и утро буран и не думал утихать. Видимость сократилась настолько, что я собственных рук не различал. Как мы все не превратились в один большой кусок льда, ума не приложу, для этого были все предпосылки. Но, наверно, была в этот раз на нашей стороне вздорная дама по имени Удача…

А потом, как будто издеваясь, ветер утих, снег куда-то сдуло, и оказалось, что все это время в каких-то ста саженях от нас гостеприимно дожидалась уютная пещера. Как после такой насмешки не помянуть кого-то незлым, тихим словом, покрыв трехслойной бранью? Совсем уж было собрался богатство своей нецензурной лексики показать, как прорезал мглу луч света в темном царстве — тучи разошлись, ветер утих, и согрело душу ласковое тепло солнечных лучей…

Пока погода благоприятствует, общим решением было постановлено поспешить. Если хотя бы полдня ветер повременит, то уже сегодня мы покинем Кервранский перевал и все эти адские муки останутся позади. Коли даже двужильный Тын пару раз чуть не споткнулся, то можно себе представить, насколько все остальные выбились из сил… Коней только хорошим пинком и подгоняли, на пятерых какая-то апатия нашла, мой Цезарь, богатырь из богатырей, ни одной битвы не испугался, скакал сам не свой. Оставалось только надеяться, что внизу, в тепле, сумеет отойти…

Хищники так ни разу и не побеспокоили — лишь однажды на медвежий скелет наткнулись да на огромного дохлого богомола. А ведь Лигахан о таких даже не упоминал — или с той поры завелись, что сомнительно, или просто повезло богатырю избежать столь радостной встречи.

Когда доехали до Трезубой Горы, то все невольно вздохнули с облегчением. Даже моя интуиция на время перестала доставать. Ведь осталась сущая мелочь — пройти версту по узкому гребню, обогнуть правый зубец, пробраться через «ушко» между центральным и правым зубцами, и, собственно говоря, все. Сразу за «ушком» начинался спуск, и даже поднимись сейчас самый лютый шторм — в слепую дойдем! Доползем, дотащимся, но еще одну ночь на Кервранском перевале куковать не будем! Довольно!

— Тиналис… — осторожно позвал меня принц. — Скажи, а вот это случайно не те самые «адские девочки», про которых ты говорил?

— Где? — невольно огляделся по сторонам я. — Никого не вижу! Где они?

— Да вот же, — кивнул парень на пустой склон, заваленный странной формы булыжниками…

Булыжниками? Да никакие это не булыжники — это дьяволицы, их несколько сотен, они прижали нас к краю пропасти, окружили и вот-вот начнут атаку…

— Тревога! — закричал я. — Враги!