А ты постарайся! (Сборник с илл.)
Шрифт:
Что, думаю, она такое говорит? Ерунду какую-то. Но, честно говоря, я немножко растерялся. И правда, ведь могут мне не поверить, что у меня есть какая-то тайна, раз, кроме меня, никто не знает о ней. У меня в голове здорово все перемешалось. Но я сделал вид, что у меня там ничего не перемешалось, и говорю:
– Очень жалко, что тебе доверять нельзя. А то бы я тебе все рассказал. Но ты можешь оказаться предательницей…
И тут я вижу, она опять на меня одним глазом косится.
Я говорю:
– Дело
Говорил я долго и много. Почему-то у меня такое желание появилось – долго и много говорить. Когда я кончил, ее рядом не было.
Она плакала, прислонившись к стене. Ее плечи дрожали. Я слышал всхлипывания.
Я сразу понял, что она ни за что на свете не может оказаться предательницей. Она как раз тот человек, которому спокойно можно все доверить. Я это сразу понял.
– Видишь ли… – сказал я, – если ты… дашь слово… и поклянешься…
И я ей рассказал весь секрет.
На другой день меня били.
Она разболтала всем…
Но самое главное было не то, что Ирка оказалась предательницей, не то, что секрет был раскрыт, а то, что потом мы не могли придумать ни одного нового секрета, сколько мы ни старались.
Закутанный мальчик
Этот мальчик был так закутан, что на него нельзя было смотреть без смеха. Поверх всего он был обмотан большим шерстяным платком. Из сплошного клубка одежды торчали лишь нос и два глаза.
– Как ты на коньках катаешься? – спросил я.
– Никак.
– И на лыжах не катаешься?
– Не катаюсь.
– Вот так и стоишь у стены без движения?
– А зачем мне движение?
– Так ты бы лучше дома сидел.
– Я вышел воздухом подышать.
– Научить тебя на коньках кататься?
– Не надо.
– Тебе одежда мешает? Так ты разденься.
– Мне холодно будет.
– На коньках холодно не бывает.
– Мне и так тепло.
– Вот чудак! Ну и стой возле стенки, только смешно смотреть на тебя. Как чучело.
– А вот и нет.
– Как же нет, когда вон ты какой смешной!
– Не смей смеяться, я тебя стукну!
– Как же ты стукнешь? Тебе и руку поднять невозможно.
Я побежал кататься.
Закутанный мальчик очень обиделся, побежал за мной, но сейчас же упал. Он встал, сделал шаг и опять упал.
– Поставьте его у стены, – сказал кто-то, – а то он так будет все время падать.
Мяч и чиж
Настал первый день каникул. Вожатый и октябрята собрались в школе. Вожатый сказал:
– Мы должны позаботиться, чтоб на каникулах не было скучно.
– Сходим в музей!
– Купим мяч!
– Купим чижа!
На другой день вожатый и октябрята обсуждали вопрос о хоккейном мяче и чиже для кружка юннатов.
На третий день они не могли решить, что купить: мяч хоккейный или чижа.
На четвертый день во главе с вожатым октябрята пришли к выводу, что хоккейный мяч нужен ничуть не меньше, чем чиж.
– Мы собираемся в пятый раз, – заявил вожатый на следующий день, – у меня с головой что-то творится.
Октябрята на это ответили:
– У нас тоже головы не чугунные. Но мы должны решить этот вопрос.
И решили, что чиж – чудесная птица, но и мяч хоккейный – хорошая штука.
На шестой день октябрята с вожатым были склонны купить хоккейный мяч, если бы не имели в виду чижа.
На седьмой день они заседали, как прежде, и вопрос стоял о мяче и чиже. Только пока еще не было ясно, что именно лучше купить.
На восьмой день вожатого не пустила мама, он переутомился и слег в постель.
На девятый день октябрята пришли к вожатому. Он, приподнявшись с постели, сказал:
– Вопрос решен. Мы купим чижа. Каникулы завтра кончаются, хоккейный мяч уже ни к чему… тем более что его самим можно сделать.
Как мы в трубу лазали
Большущая труба валялась на дворе, и мы на нее с Вовкой сели. Мы посидели на этой трубе, а потом я сказал:
– Давай-ка в трубу полезем. В один конец влезем, а выйдем с другого. Кто быстрей вылезет.
Вовка сказал:
– А вдруг мы там задохнемся?
– В трубе два окошка, – сказал я, – как в комнате. Ты же в комнате дышишь?
Вовка сказал:
– Какая же это комната? Раз это труба. – Он всегда спорит.
Я полез первым, а Вовка считал. Он досчитал до тринадцати, когда я вылез.
– А ну-ка я, – сказал Вовка.
Он полез в трубу, а я считал. Я досчитал до шестнадцати.
– Ты быстро считаешь, – сказал он, – а ну-ка еще!
И он снова полез в трубу.
Я сосчитал до пятнадцати.
– Совсем там не душно, – сказал он, – там очень прохладно.
Потом к нам подошел Петька Ящиков.
– А мы, – говорю, – в трубу лазаем! Я на счете тринадцать вылез, а он на пятнадцати.
– А ну-ка я, – сказал Петя.
И он тоже полез в трубу.
Он вылез на восемнадцати.
Мы стали смеяться.
Он снова полез.
Вылез он очень потный.
– Ну как? – спросил он.
– Извини, – сказал я, – мы сейчас не считали.
– Что же, значит, я даром полз?