А впереди целая вечность...
Шрифт:
– Она же расстроилась. Её имущества пытались лишить. Обидели до глубины души.
Седой и Иван начали проверять споровые мешки. Добычи было немного, но она была. Десяток споранов и три горошины.
После этого они вернулись в мастерские. Там заканчивали грузить ворота. Забора уже не было.
Иван и Седой вошли в здание. Механик, очень довольный, обрезанный верх броневика пристраивал на старую газель. Её изначально не собирались брать с собой Два старых уазика уже были переделаны в бронемашины. Издали их нельзя было отличить от настоящих. Именно их предстояло сжечь, если операция
– Командир, зачем зря технику гробить. Что не подлежит ремонту, я отрезал. Копии сделаю – не отличишь. Какая разница, чему гореть?
– Хорошо отгоняй. Только свой псевдо-броневик доделай.
– Слушаюсь, командир.
Всё остальное было погружено на платформы и приготовлено к перевозке. Сверху техника внешников была предусмотрительно накрыта брезентом.
Седой посмеялся:
– Иван, ты всех заразил хомячеством. Колонну собрал огромную. Я даже у внешников такой не видел. И самое главное, оружия почти нет. А вы выезжаете.
– Как это нет. Кое-чем обзавелись.
– Для охраны такой колонны – это ничто.
– Ничего, мы их на марше догоним. А у тебя оружие есть. Даже танк.
– Погоди, ещё с внешниками разобраться надо.
В их разговор вмешался Бузотер:
– Командир, возьми меня с собой. Я в армии в десанте служил. Сержантом был.
– До капитана повысим, - предложил Седой. – Действительно, надо взять. Если переодеть в форму внешников, чисто сэр Гартнунг. А Снайпер фигурой схож с Гольдсшмиттом.
– Как скажешь, Седой. Но он форму с мертвого снимать не хотел, а тут одевать надо.
– Тогда я думал, что ты прикалываешься, а как понял, что для настоящего дела, куда мое упрямство делось. Сейчас одену и не поморщусь. Лучше форму после мертвого носить, чем самому мертвым быть.
– Рассказывай, Седой, что придумал.
– Гартнунг выходит из броневика, чтобы принять контейнеры. Гольдсшмитт принимает живых людей. Но они сидят и ждут, пока солдаты с ошейниками на шеях вначале всё досконально проверят. Здесь и будет время освободить солдат от ошейников. Потом Гартнунг идет проверять контейнеры. В это время Темный показывает Гольдсшмитту ожерелье. Вот этот эксклюзив. Увидев это ожерелье, Гольдсшмитт обо всём забудет, а не только об Гартнунге. В этот промежуток меняем Гартнунга на лже-Гартнунга. Бузотер и так похож, а если на него противогаз надеть, так и вовсе. А говорить ни о чем не надо. Только презрительно показать рукой или ткнуть пальцем. У Бузотёра это получится, я покажу жесты Гартнунга. Лже-Гартнунг садится на заднее сидение. Затем происходит замена Гольдсшмитта. А дальше по обстоятельствам. Лже-Гольдсшмитта долго нет. Гартнунг опять жестом отсылает водителя. Водителя нет, но появляется лже-Гольдсшмитт. Теперь на розыск водителя отправляется стрелок. Солдатами в это время Механик и Электрик занимается. На этом операция заканчивается. Но наши ряженые продолжают сидеть. Потому что передача будет вестись. Они её отключают, когда заберут товар. Правила безопасности.
– А стрелка и водителя?
– Там важны только силуэты. Гартнунга и Гольдсшмитта мы уже ликвидируем.
– У вас не операция, а сплошное хождение.
– Лучше плохо ходить, чем хорошо стрелять. А в данном случае стрелять будут в нас.
Возмутился
– Слушайте, всё шито белыми нитками. Десятки допущений. Я понимаю, что этого не может быть никогда, но я верю, что у нас всё получится.
Иван согласился с Валетом:
– Я тоже верю. Не верил бы – не начинал. Давайте проверим колонну. Всё должно быть готово к выезду рано утром.
Иван, Седой и Тёмный обошли всю колонну.
– Ни хрена себе, мы насобирали всякой всячины. Прямо переселение народов.
– Наши мутанты волнуются, - отметил Иван, - надо утром пройти хабар пособирать. Люди пусть из машин и носа не кажут.
– Да они и без приказа из машин не выходят. Даже стеклышко не опускают.
– Это, Валет, правильно, - продолжил Иван. – Это не трусость, это осторожность.
– Я согласен с этим. Даже если и трусость, дольше проживут.
– Нормальные герои всегда идут в обход.
– А ты не герой?
– Я, - удивился Иван, - да я страсть как боюсь. Я как подумаю, что нам завтра предстоит, так ноги подкашиваются.
– А ты не иди, раз так боишься, - предложил Седой.
– Глупости не говори. Не ходи! Сам затеял, сам выполняй. Вот и вас втравил.
– Стоп. Хорош хандрить. Что-то не туда нас понесло.
– Туда, туда. Бояться можно и нужно. Такой страх заставляет думать и искать выход из положения. Нельзя страху давать себя победить. Выигрывает всегда дерзкий. Об этом мне отец говорил. А он у меня фронтовиком был. Знал, что говорил. Кто страху дает собой завладеть, тот считай не жилец. Так что бойтесь, Седой и Валет, но бойтесь правильно.
В мастерской всё уже было готово. Здесь остались только те, кто участвовал в операции. Все устали, пора было отдохнуть.
Седой в это время отозвал Ивана:
– А куда мы идём?
– Пока еще не знаю. Надо искать кластер, который долго не перезагружается. А еще лучше, не занятый стаб. Но это в планах. А пока надо выбираться отсюда. Завтра к вечеру здесь будет перегрузка.
– А если я знаю, где находится стаб? Мы можем туда направиться?
– Завтра и направимся.
– И вот так ты мне сходу поверил?
– После завтрашней операции нам друг от друга будет некуда деться.
– Учти, это место опасное и неблагоустроенное.
– Зато там никого нет. Темный знает, куда вести колонну?
– Знает. Об этом месте только мы двое и знаем.
– Туда и двигаться будем. За подсказку спасибо. Теперь давай отдыхать. Завтра в бой, а мы уже уставшие.
Тихое утро
Ещё утро полностью не вступило в свои права, как поступила команда ехать. Откуда взяться спокойному доброму утру?
Иван и Седой пришли проводить колонну. К ним подбежала и Любаша. Никто не зажигал огней. Двигалась колонна очень медленно, но двигалась. Вскоре она скрылась из виду. Дорога была очень неровная: спуски чередовались подъемами. Когда полностью рассвело, нельзя было и подумать, что с этого места ушла большая колонна. До вечера люди должны были достичь леса. Тот был хоть и небольшой, но колонна в нем могла спрятаться.
Седой показал на трупы мутантов:
– Давай потрошить зомбаков. Ты посмотри, сколько они тут набили.