А я люблю военных…
Шрифт:
Никакого оружия!
Кто смеет идти вооруженным рядом с “Божественными вратами”?
Поодаль цепи дворцовой стражи. Отлично вооружены буси: мечи, кинжалы, луки.
Стража? Нет, — дань традиции. Можно ли осквернить Микадо, потомка богов, насилием? Невероятное святотатство!
Невероятное!!!
Но… суета! Замешкались воины стражи.
Буси в прекрасных доспехах с мечами, одетыми в красный сафьян, разметал оцепление. Дерзость безумца — преимущество. Молнией метнулся он к колесницам.
Отстала погоня!
Полыхнул
Знатнейшие мужи Японии изготовились грудью, прикрытой одной парчой, заслонить Солнцеподобного Микадо. Не потребовалось. Тихо свистнула в майском воздухе стрела. Отчаянный смельчак наудачу решился пустить ее в сторону колесниц. И точно поразил цель. Стрела вошла в узкую щель меж пластинами брони и шлемом бегущего буси.
Споткнулся, рухнул безумец, не добежал до колесниц двадцати шагов, отлетел в сторону меч. Серебром сверкнула у основания рукояти эмблема рода Фудзивара.
Свита императора склонилась над сумасшедшим. Изумленные возгласы прокатились над головами достойнейших:
— Сумитомо Фудзивара!
— Сошел с ума…
— Неслыханно!
— Невероятно!
— Безумец навлек позор! Проклятие на великий род!
— Фудзивара развеют как пепел… Имущество конфискуют… Прежние, великие заслуги забудут…
— Безумец! Боги покарают его!
Люди из свиты отошли. Воины стражи поспешили к убитому, но…
На пыльной дороге, все еще хранящей след огромных колес императорских экипажей, лишь небольшая лужица крови. Ничего не осталось. Тело безумного воина исчезло.
Начальник дворцовой стражи яростно топал ногами:
— На кол голову святотатца! Тлеть ей перед великим святилищем!
* * *
Услышав мой рассказ, Владимир Владимирович долго в затылке чесал. Чесал, нервно поглядывая на часы. Чувствовалось, что сильно смущает его адрес Кольки-Андеграунда — жил он между двумя Арбатами. Само собой я о Кольке ни полслова, назвала лишь его двор.
— Как-то слишком близко к месту встречи, — задумчиво молвил Владимир Владимирович.
— Не уговаривайте меня, туда не пойду, — на всякий случай заявила я. — Еще грохнут в той дыре. Терпеть не могу эти старые дворы. Сплошные бомжатники в самой сердцевине Москвы.
Владимир Владимирович посмотрел на меня как на пустое место и принялся куда-то звонить. С удовольствием послушала бы его разговор, но он дал знак, и меня вывели.
Вывели, но очень скоро позвали опять. На этот раз на столе перед Владимиром Владимировичем лежали какие-то списки. Он сосредоточенно их изучал.
“Не удивлюсь, если есть там и список соседей Кольки-Андеграунда, — подумала я. — Наверняка и он в списке имеется, следовательно дело швах. Колька со своими гранатами засветился тысячу раз, следовательно голову на отсечение можно давать, что где надо его знают. И как теперь мне быть?”
Ответить
— В какую квартиру вы должны войти? — испытующе глядя мне прямо в глаза, спросил Владимир Владимирович.
Пришлось изображать усталость:
— Сколько можно повторять? Не назвал он квартиры. Даже подъезда не назвал. Сказал: встретимся через два часа во дворе — и убежал.
Владимир Владимирович, нервно поглядывая на часы, застучал пальцами по столу.
— Зачем встретитесь?
Я закатила глаза:
— О боже! Не объяснил! Сколько можно повторять? Если хотите, все с самого начала расскажу, только зачем? Сказала же, не пойду. Заставлять вы права не имеете. Этот связной в том дворе меня запросто может пришить, вы и глазом моргнуть не успеете. Уверена, только для этого и заманивает.
Владимир Владимирович опять дал знак, меня снова вывели.
Я сидела перед дверью его кабинета и с тоской смотрела на висящие в конце коридора часы — до встречи с Артемом оставалось пятьдесят минут.
Не погорячилась ли я, дав им на раздумье так мало времени? Не сорвется ли моя затея?
Признаться, я очень нервничала, да и было от чего.
Наконец Владимир Владимирович крикнул:
— Введите!
И меня ввели.
— Начинаем операция! — скомандовал он.
Я осела на стул и запаниковала. Запаниковала уже по-настоящему. Или нервы сдали, или иссяк мой оптимизм, — не знаю, только задрожала я мелкой дрожью и заикаться начала:
— Н-не п-пойду! Д-даже и н-не п-просите!
Владимир Владимирович ласково посмотрел на меня и сказал:
— Надо, Софья Адамовна, надо. В опасности жизнь целого президента!
Президента!
Ого-го-го!!!
Что стоит моя жалкая бумагомарательная жизнишка по сравнению с Жизнищей Президента?
Да ничто! Тьфу! Тем более, что не жизнишка у меня, а дрянь какая-то получается.
Сплошная дрянь. Чем дальше, тем хуже. Прав Владимир Владимирович. Ради нашего президента сотни таких, как я, можно без раздумий положить.
Хотя, это с какой стороны глянуть. Сколько их в мире этих президентов? Тьмы и тьмы! А хороших писателей? Раз-два и обчелся! Президентом работать может любой, кого ни поставь, что новейшая история и доказала, а вот хорошую книжку написать, это еще суметь надо. Ни у одного президента не получилось.
Лично я, как ни старалась, пока не сумела, но шанс есть, раз этим усердно занимаюсь, а вот Владимир Владимирович хочет шанса этого меня лишить! Кто же эту хорошую книжку писать будет, если связной в Колькином дворе меня возьмет и пришьет? Ужас!
Господи! Конечно ужас! До чего я уже додумалась! Какой связной? Кто меня пришьет?! Будто я нужна кому-то! Даже мужу своему не нужна!
Ах, совсем мне эти эфэсбэшники голову задурили! Вот так возьмут приличного человека, и пытают его до тех пор, пока у него крыша к чертовой матери не съедет!