А я люблю военных…
Шрифт:
В этом месте я многозначительно посмотрела на Лавра.
— А мне то что? — хмыкнул он.
— Тебе как раз пора бы уже и беспокоиться начинать. Ты начинай, а пока слушай дальше. Я хоть и с бодуна, но на мужика того кинулась, и выстрел у него не получился. Граната полетела не туда, куда он целился. Мужик гранатомет кинул и убежал, а тут и охрана подоспела. А гранатомет уже у меня в руках. Но я-то точно знаю, что стрелял мужик в фуфайке.
Лавр побледнел.
— А как же это ты на свободе оказалось, когда тебя с поличным засветили? —
— Сбежала, — гордо сообщила я.
Лавр крякнул и присел, а я с достоинством продолжила:
— Так получилось, что случайно президента спасла, и меня же в покушении обвиняют. Ты можешь и должен мне помочь.
— И понимать не хочу, твои проблемы, — недальновидно отмахнулся Лавр.
Я решительно возразила:
— Нет, теперь это и твои проблемы, потому что стрелял в президента ты.
Бедняга остолбенел, он даже отдаленно не предполагал, что на него может пасть подобное подозрение.
— Говорю же, отродясь из гранатомета не стрелял. По телеку только его и видел, — растерянно залепетал он.
— В ФСБ расскажешь, — пообещала я, — там ребята доверчивые и в чужие проблемы сильно вхожие.
— Да на хрена мне покушаться? — взвился Лавр. — Я честный вор и на мокруху в жизни не ходил. Не покушался и не докажешь!
— И доказывать не требуется, достаточно лишь сообщить, что ты не паралитик. Даже после этого сообщения может кто и поверил бы тебе, если б не фуфайка.
— Какая еще фуфайка? — отводя глаза, спросил Лавр.
— Та фуфайка, что в шкафу у тебя лежит, пропитанная гранатометной гарью, — уточнила я. — И не рассказывай, что тебе ее подбросили. В этом доме посторонних нет. С одной стороны Любиной квартиры ты, парализованный, с другой — старая дева, за ней сам полковник живет, ни вверх, ни вниз хода нет — охрана. Пораскинь-ка мозгами. Какой напрашивается вывод?
— Что стреляла старая дева, — как-то неожиданно заключил Лавр.
Я погрозила ему пальцем и сказала:
— Своими глазами мужика видела, значит стрелял ты. Выходит, я настоящего покусителя нашла и подозрения с себя сниму. Осталось только сдать тебя, паралитика.
Пока эфэсбэшникам на вопросы будешь отвечать, они найдут твою фуфайку и…
Я на всякий случай снова схватила Лавра за руку, думала, что он побежит, однако вышло по другому.
— Не моя это фуфайка, — отрезал Лавр.
— А в шкаф твой как попала?
— Гражданин полковник положил.
“Вот вам и ниндзюцу! Угадала, значит, я! Надо бы повнимательней отнестись ко всему, что происходит с моим Сумитомо. Может разгадка истории как раз в его жизни? Но как я умна!”
— Полковник? Петр Петрович? — изумилась я, хотя еще минуту назад на девяносто девять процентов была в этом уверена.
— Ну да, сукой буду, Петрович фуфайку в мой шкаф положил, — поклялся Лавр.
— А как он вошел?
Лавр зло сплюнул:
— Нормально вошел. Дверь своим ключом открыл и вошел.
Я удивилась:
— Откуда у него ключ-то?
— Да хрен его знает! — вызверился Лавр. — У братана вообще не хаза, а проходняк. То Люба дверь откроет, не успеет уйти Люба, сиделка уже прется, за ней Далилка, а тут, глядь, уж и Петрович вломился. Никакой жизни, и двух шагов не дадут по квартире пройти, размять кости старые: еле поспеваю в койку залечь и слюни пустить. Во атас! Во сне уже вижу, что меня застукали, да переживаю как бы не заорать, ведь не орут же парализованные.
Тут он осекся и с непередаваемым изумлением уставился на меня:
— А ты откуда знаешь, что я Лавр? Ты же “Лавр” мне вслед крикнула, когда я вскочил и побежал.
— Много еще чего знаю, — туманно ответила я. — Ты мне лучше скажи от кого здесь скрываешься.
— Все же сразу тебе рассказал.
— В эту пургу все равно не поверила, теперь, без свидетелей, правду говори. Как и каких вы с братанами фраеров на уши поставили? И не вздумай врать, иначе к фраерам твоим еще и ФСБ присоединится. Тут тебе и кранты. Так что, рассказывай, только сначала в свое кресло присядь. Далила может внезапно вернуться.
Лавр послушно уселся в кресло и спросил:
— Так о чем рассказывать?
— О дружках своих расскажи, только без фени, по-русски.
Лавр внимательно, словно что-то решая, посмотрел на меня:
— Ну, феню это я для рисовки подпустил. По-русски не хуже тебя умею. А правду скажу, если мне поможешь. Я тут сижу, как глухой и слепой: что на белом свете творится не знаю. Мне бы весточку дружку передать. Сделаешь?
— Сделаю, — пообещала я и добавила: — Если поверю.
— Тогда врать не буду красавице такой, — Лавр одобрительно окинул меня взглядом и неожиданно подмигнул.
“Этого еще не хватало,” — подумала я и с тревогой оглянулась на Сергея и Харакири.
Они по-прежнему топтались неподалеку, с любопытством посматривая на меня и Лавра. Было очевидно, что им нетерпится узнать о чем был разговор, в моих же планах просвещать их не стояло. Да и к Лавру я интерес потеряла, зато он почему-то за меня уцепился. Судя по всему, что-то задумал и стал необычайно ласков.
— Значит так, — начал он, — ты, красавица, вижу, девка умная, если договоримся, в долю тебя возьму.
— Ха, — рассмеялась я, — в долю. За тобой гоняется братва, так теперь и за мной?
— Нет, если с умом подойти. Тут вот как было. Васька, дружбан мой, за городом живет по соседству с хоромами. Там крутые обосновались. Холупа у Васьки на ладан дышит, но зато на ней голубятня старая. Вот с этой голубятни он в бинокль и поглядывал на суету крутых. Они все из себя упакованные, прикинуты по высшему разряду, телки с ними клевые. Короче, поняли мы, что у них там офис. Заходят с охраной, в руках кейсы бронированные. Ну такие, для перевозки капусты. Прикинули мы с Васькой, что раз там народ бывает не постоянно, значит можно поставить офис на уши.