А зори здесь тихие… В списках не значился. Встречный бой. Офицеры
Шрифт:
— И не вздыхайте! Я же из вас пыль выколачиваю, а вы вздыхаете. А это вредно.
— Вредно, — не без значения подтвердил он. — Ох, и вредно!
Светало, когда они той же круглой лестницей спустились в склад. На столе остался только хлеб, сахар да кружки, и все сидели вокруг и неторопливо разговаривали, ожидая, когда же наконец закипит огромный жестяной чайник. Кроме женщин и усатого старшины, здесь оказалось еще двое: хмурый старший сержант и молоденький, смешно остриженный под машинку красноармеец. Красноармеец все время отчаянно
— Ребята в кино пошли, а меня начбой хватает. Стой, говорит, Федорчук, дело, говорит, до тебя. Что, думаю, за дело? А дело вон какое: разряди, говорит, Федорчук, все диски, выбей, говорит, из лент все патроны, перетри, говорит, их начисто, наложи смазку и снова набей. Во! Тут на целую роту три дня без перекура занятий. А я — один: две руки, одна башка. Помощь, говорю, мне. И дают мне в помощь вот этого петуха, Васю Волкова, первогодка стриженого. А что он умеет? Он спать умеет, пальцы себе киянкой отшибать умеет, а больше ничего он пока не умеет. Верно говорю, Волков?
В ответ боец Вася Волков со вкусом зевнул, почмокал толстыми губами и неожиданно улыбнулся:
— Спать охота.
— Спать! — с неудовольствием сказал Федорчук. — Спать у маменьки будешь. А у меня ты, Васятка, будешь патроны из пулеметных лент выколачивать аж до подъема. Понял? Вот чайку сейчас попьем и обратно заступим в наряд. Христина Яновна, ты нам сегодня заварочки не пожалей.
— Деготь налью, — сказала тетя Христя, высыпая в кипящий чайник целый кубик заварки. — Сейчас настоится, и перекусим. Куда это вы, товарищ лейтенант?
— Спасибо, — сказал Коля. — Мне в полк надо, к дежурному.
— Успеется, — сказала Анна Петровна. — Служба от вас не убежит.
— Нет, нет. — Коля упрямо помотал головой. — Я и так опоздал: В субботу должен был прибыть, а сейчас уже воскресенье.
— Сейчас и не суббота и не воскресенье, а тихая ночь, — сказал Степан Матвеевич. — А ночью и дежурным подремать положено.
— Садитесь лучше к столу, товарищ лейтенант, — улыбнулась Анна Петровна. — Чайку попьем, познакомимся. Откуда будете-то?
— Из Москвы. — Коля немного помялся и сел к столу.
— Из Москвы, — с уважением протянул Федорчук. — Ну, как там?
— Что?
— Ну, вообще.
— Хорошеет, — серьезно сказал Коля.
— А как с промтоварами? — поинтересовалась Анна Петровна. — Здесь с промтоварами очень просто. Вы это учтите, товарищ лейтенант.
— А ему-то зачем промтовары? — улыбнулась Мирра, садясь за стол. — Ему наши промтовары ни к чему.
— Ну, как сказать, — покачал головой Степан Матвеевич. — Костюм бостоновый справить — большое дело. Серьезное дело.
— Гражданского не люблю, — сказал Коля. — И потом, меня государство обеспечивает полностью.
— Обеспечивает, — неизвестно почему вздохнула тетя Христя. — Ремнями оно вас обеспечивает: все в сбруе ходите.
Сонный красноармеец Вася перебрался от печурки к столу.
Неторопливый рассвет нехотя вползал в подземелье сквозь узкие отдушины. Накапливаясь под сводчатым потолком, медленно раздвигал тьму, но она не рассеивалась, а тяжело оседала в углах. Желтые лампочки совсем затерялись в белесом полумраке. Старшина выключил их, но темнота была еще густой и недоброй, и женщины запротестовали:
— Темно!
— Экономить надо энергию, — проворчал Степан Матвеевич, вновь зажигая свет.
— Сегодня свет в городе погас, — сказал Коля. — Наверно, авария.
— Возможное дело, — лениво согласился старшина. — У нас своя подстанция.
— А я люблю, когда темно, — призналась Мирра. — Когда темно — не страшно.
— Наоборот! — сказал Коля, но тут же спохватился. — То есть, конечно, я не о страхе. Это всякие мистические представления насчет темноты.
Вася Волков снова очень громко и очень сладко зевнул, а Федорчук сказал с той же недовольной гримасой:
— Темнота — ворам удобство. Воровать да грабить — для того и ночь.
— И еще кой для чего, — улыбнулась Анна Петровна.
— Ха! — Федорчук зажал смешок, покосился на Мирру. — Точно, Анна Петровна. И это, стало быть, воруем, так понимать надо?
— Не воруем, — солидно сказал старшина. — Прячем.
— Доброе дело не прячут, — непримиримо проворчал Федорчук.
— От сглазу, — веско сказала тетя Христя, заглядывая в чайник. — От сглазу и доброе дело подальше прячут. И правильно делают. Готов наш чаек, берите сахар.
Анна Петровна раздала по куску колючего синеватого сахара, который Коля положил в кружку, а остальные стали дробить на более мелкие части. Степан Матвеевич принес чайник, разлил кипяток.
— Берите хлебушко, — сказала тетя Христя. — Выпечка сегодня удалась, не переквасили.
— Чур, мне горбушку! — быстро сказала Мирра. Завладев горбушкой, она победоносно посмотрела на Колю. Но Коля был выше этих детских забав и поэтому лишь покровительственно улыбнулся. Анна Петровна покосилась на них и тоже улыбнулась, но как бы про себя, и Коле это не понравилось.
«Будто я за ней бегаю, — обиженно подумал он про Мирру. — И чего все выдумывают?..»
— А маргаринчику нет у тебя, хозяюшка? — спросил Федорчук. — Одним хлебушком сил не напасешься…
— Поглядим. Может, и есть.
Тетя Христя пошла в серую глубину подвала; все ждали ее и к чаю не притрагивались. Боец Вася Волков, получив кружку в руки, зевнул в последний раз и окончательно проснулся.
— Да вы пейте, пейте, — сказала из глубины тетя Христя. — Пока тут найдешь…
За узкими щелями отдушин холодно полоснуло голубоватое пламя. Колыхнулись лампочки над потолком.